1922 год генуэзская конференция участники условия. Генуэзская конференция

Формально представители трех десятков стран собрались, чтобы обсудить восстановление Европы после Первой мировой войны, но по существу главным стал «русский вопрос» - отношения Советской России со странами западного мира.

После окончания гражданской войны и иностранной интервенции в России, когда стало понятно, что и Европа и РСФСР нуждаются друг в друге для восстановления разрушенной экономики, западные политики пришли к выводу, что, несмотря на идеологические разногласия, наступило время для решения актуальных для всех проблем.

И 6 января 1922 г. Верховный Совет Антанты, то есть блока стран-победителей в Первой мировой войне, на конференции в Каннах принял резолюцию о созыве международной экономической конференции в Генуе, на которую было предложено прислать представителей всех европейских государств, в том числе и Советской России. В этой резолюции также содержался параграф, в котором за «каждой нацией» признавалось «право избирать для себя ту систему, которую она предпочитает», что советское правительство расценило как признание двух систем собственности - частной и «общенародной» (государственной). Фактически конференция в Генуе должна была стать первой широкой дипломатической встречей Советской России со странами западного мира.

Предложение экспертов: принять ответственность за все «бывшие доныне власти»

Главными инициаторами конференции выступили Англия и Франция. Интенсивная подготовка началась уже в марте 1922 г. Эксперты, собравшиеся в Лондоне, должны были выработать основы будущих резолюций. Главным в их докладе, а как позднее оказалось, и на всей конференции, была попытка определить судьбу русских довоенных правительственных долгов и отчасти военных обязательств. Советское правительство, по мнению европейских держав, должно было принять на себя все финансовые обязательства царского и Временного правительств и вообще всех «бывших поныне властей». Кроме этого, от России требовали компенсировать иностранным инвесторам национализированную собственность.

Для контроля над выплатой этих долгов предлагалось создать Комиссию русского долга. В нее должны были входить представители всех заинтересованных сторон, в том числе и Советской России, а также независимый председатель. Этой комиссии предоставлялось право «определять в случае надобности те доходные статьи России, которые должны быть специально предназначены для обеспечения уплаты долга» - то есть устанавливался прямой финансовый контроль. Международная комиссия должна была бы определять, из каких налогов и сборов и какие суммы взимать в счет уплаты обязательств.

Все претензии к Советской России предлагалось превратить в новые русские облигации. Было установлено, что «денежные вознаграждения, присужденные по требованиям, предъявленным к российскому советскому правительству, будут урегулированы выпуском новых русских облигаций на сумму, установленную смешанными международными судами. Условия выпуска этих облигаций, а также все вопросы, связанные с конверсией старых ценных бумаг и с операциями над новыми выпусками, будут устанавливаться комиссией русского долга».

Советские контрпретензии: долги компенсированы убытками от интервенции и блокады

В РСФСР тоже готовились к конференции. Специальная комиссия занималась подсчетом убытков Советской России и определением контрпретензий. По подсчетам советских экспертов, военные долги России равнялись 8,846 млрд золотых рублей, но в то же время Россия отказалась от применения в отношении себя статьи 116 Версальского договора, дававшей ей право на возмещение в 16,1 млрд золотых рублей. Военные расходы на «общее дело союзников» первой мировой составили 19,4 млрд. Если взять довоенные долги России, то она должна Европе 9,65 млрд золотых рублей, в то время как Европа причинила ей убытков интервенцией и блокадой на 39 млрд.

Основные выводы советских экспертов состояли в следующем:
а) военные займы союзников царской России вполне погашены отказом России от выгод ст. 116 Версальского договора, который сохранял за ней право потребовать репарации по тому же титулу, что и союзники, а также неуплатой расходов, сделанных ею во время войны 1914-1917 гг., в то время как значительная часть бюджетов союзных стран покрывается германской контрибуцией; б) довоенные долги, сделанные Россией за границей, более чем компенсированы колоссальными и длительными убытками, причиненными нашему национальному богатству интервенцией, блокадой и гражданской войной, организованной союзниками. Основной вывод советских экспертов гласил: «Единственным справедливым методом будет рассматривать довоенные долги уничтоженными убытками, нанесенными интервенцией, и открыть новую эру финансовых отношений.

Если, тем не менее, при известных условиях Советская Россия согласится признать значительную часть довоенных долгов, она, во-первых, отказывается признать объективную справедливость этого мероприятия, а, во-вторых, она считает, что необходим известный срок для регулирования старых долгов и новых кредитов. Совершенно невозможно возложить такую серьезную тяжесть на обессиленную страну и одновременно с этим настаивать на немедленном исполнении старых обязательств или процентов по новым кредитам».

Карикатура «Оптимист из Генуи» высмеивает итоги Генуэзской конференции:Ллойд Джордж под проливным дождем радуется прояснению в небе.

Генуэзская конференция - неприемлемый компромисс

Конференция открылась 10 апреля 1922 г., в ней приняли участие представители 34 стран (29 государств и 5 британских доминионов). Интерес к ней во всем мире был огромный. Гостиницы и частные дома старинного итальянского города были переполнены. В Геную съехались журналисты, банковские деятели, представители промышленных монополий и торговых фирм, агенты, посредники, разведчики, русские белые эмигранты. Для охраны правопорядка итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон, усилило полицию, прислав в Геную дополнительно 500 тайных агентов.

Первым на конференции выступил итальянский премьер-министр Факта. Он требовал, чтобы все участники конференции полностью присоединились к каннским резолюциям Верховного совета Антанты. Глава английской делегации Ллойд Джордж не был столь категоричен в декларациях и призвал всех содействовать установлению мира и достижению соглашения. Представитель Франции тоже призвал к миру, но вместе с тем заявил, что существующие договоры не должны обсуждаться на конференции

Советская делегация отметила «повелительную необходимость» экономического сотрудничества «между государствами, представляющими... две системы собственности». Советское правительство, говорилось в заявлении, готово всеми силами способствовать хозяйственному сближению между народами в целях экономического возрождения, но протестует против возможных попыток под флагом восстановления предъявить России «непосильные требования». В ответ на это заявление 11 апреля 1922 г. советской делегации был вручен доклад лондонских экспертов. Изложенные в нем условия подробно проанализированы в заявлении Л. Б. Красина от 20 апреля 1922 г. и в меморандуме советской делегации от того же числа: доклад экспертов предъявляет требования, «означающие не только эксплуатацию, но и полное закабаление трудового населения России иностранным капиталом, совершенно об¬ходя в то же время наиболее существенный вопрос о средствах восстановления хозяйства России».

Переговоры на вилле британского министра

Для поисков компромисса Ллойд Джордж, британский премьер и председатель конференции, пригласил советских делегатов и представителей четырех европейских держав (Англии, Франции, Италии и Бельгии) в свою резиденцию - на виллу «Альбертис». Переговоры проходили 14 и 15 апреля. На них Советская Россия впервые выдвинула свои контрпретензии за ущерб от интервенции. Западные державы продолжали настаивать на признании советским правительством всех довоенных долгов и требовали полной реституции или вознаграждения бывших собственников, соглашаясь лишь на сокращение военных долгов и отсрочку платежей по процентам. Советские контрпретензии отвергались.

20 апреля Г. В. Чичерин направил письмо Ллойд Джорджу. Россия готова признать довоенные долги царского и временного правительств при условии, что все военные займы и проценты по ним будут аннулированы, западные державы признают РСФСР де-юре и рассмотрят вопрос о предоставлении финансовой помощи. Россия шла на эти уступки по признанию долгов, рассчитывая на крупный кредит в 1 млрд долларов, то есть приблизительно в 2 млрд золотых рублей.

Чичерин также написал Джорджу, что Советское правительство готово рассмотреть вопрос о возврате или компенсации бывшим собственникам национализированного имущества. Однако и эти предложения советской делегации не привели к достижению какого-либо взаимоприемлемого соглашения. Представители западных держав продолжали настаивать на полном признании условий лондонского меморандума.

Подробности

Рапалльский договор, 1922 г.

Этот договор между РСФСР и Германией, заключенный во время Генуэзской конференции, означал окончание международной дипломатической изоляции РСФСР. Для России это был первый документ, где де-юре признавалось новое государство, а для Германии - первое равноправное международное соглашение после поражения в Первой мировой. Неприятие условий Версальского мирного договора - то, что сплотило две страны. На западе его называют «договором в пижамах».

До признания всех долгов - никаких кредитов

В конце апреля 1922 г. советской делегации стал известен реальный размер финансово-экономической помощи, которую Россия могла бы получить, признав основные положения доклада экспертов. В телеграмме В. И. Ленину от 30 апреля 1922 г. М.М. Литвинов сообщал: «На первый план выдвигается международный консорциум с начальным капиталом в 20 млн ф. ст., далее упоминаются имеющиеся в распоряжении британского правительства кредиты по закону облегчения торговли 20 млн ф. ст., каковые в случае надобности могут быть увеличены парламентом, а также кредиты по закону облегчения экспорта 26 млн ф. ст., из которых остались неизрасходованными 15 млн. Франция денежных кредитов не обещает, но предлагает железнодорожный материал, приблизительно 1 200 локомотивов, 25 000 товарных вагонов, 350 пассажирских. Упоминается также кредит на 250 млн франков в распоряжении бельгийского правительства, из которых большая часть могла бы быть утилизована для России».

2 мая 1922 г. в другой телеграмме Ленину Литвинов писал, что союзники «до признания нами принципа компенсации для всех собственников иностранного имущества в России... решительно отказываются даже обсуждать детали кредитов». 11 мая 1922 г. советская делегация выпустила меморандум: в нем отвергались все претензии западных держав и отмечалось их нежелание вступить в экономическое сотрудничество на принципах равноправия двух систем собственности. После этого стало окончательно ясно, что дальнейшие переговоры в Генуе потеряли всякий смысл. 19 мая 1922 г., так и не решив «русского вопроса», Генуэзская конференция закрылась.

На протяжении 1920-х и первой половины 1930-х годов попытки решения проблемы русского государственного долга предпринимались еще неоднократно. После провала многосторонних переговоров Англия, Франция, США и другие страны пытались разрешить эти разногласия в двусторонних переговорах, но это уже другая история.

Британский премьер Дэвид Ллойд Джордж был одним из главных инициаторов общеевропейской конференции. Он добивался включения России и Германии в качестве полноправных участников, чему активно сопротивлялась Франция. Участия добиться удалось, но взаимовыгодное решение в Генуе так и не было найдено.
Карикатура «Оптимист из Генуи» высмеивает итоги Генуэзской конференции: Ллойд Джордж под проливным дождем радуется прояснению в небе.

Libmonster ID: RU-10076

Общеевропейская экономическая и финансовая конференция, заседавшая в Генуе с 10 апреля по 19 мая 1922 г., или, как её обычно называют, Генуэзская конференция, занимает видное место в истории международных отношений. Не случайно к ней в своё время в течение полугода было приковано внимание общественного мнения всех европейских стран и США. Не случайно вся печать, была заполнена статьями и корреспонденциями, касавшимися конференции, а парламенты Европы горячо обсуждали перспективы, ход и результаты Генуи. Иначе, конечно, не могло и быть. Ведь Генуя была первой международной конференцией послеверсальской Европы и конференцией, посвященной не частным вопросам, а проблемам экономического восстановления Европы.

Самым же главным являлся тог факт, что Генуя была первой конференцией государств, в которой участвовала Советская Россия. Впервые в истории на международной дипломатической арене выступила страна, представляющая новую, самую прогрессивную систему общественных отношений.

Однако Генуэзской конференции "не повезло" в исторической литературе. До настоящего времени, т. е. почти за четверть века, на Западе не опубликовано ни одного исследования, специально посвященного Генуе 1 .

К сожалению, и советские историки ещё крайне недостаточно занимаются исследованием этой темы. Кроме брошюры участника конференции Б. Е. Штейна и VI главы III тома "Истории дипломатии", написанной проф. И. Минцем, в нашей исторической литературе нельзя назвать работ, посвященных этой конференции.

Историческое исследование Генуи затрудняется тем, что материалы архивов министерств иностранных дел, относящиеся к конференции, ещё не преданы гласности. В известной мере это компенсируется наличием (помимо официального текста протоколов) публикации большого количества советских дипломатических документов 1921 - 1922 годов 2 .

Некоторые дипломатические документы держав публиковались в 1922 г. в зарубежной печати, в особенности в журнале "L"Europe nouvelle".

Среди официальных материалов безусловную ценность представляют стенографические отчёты о дебатах в европейских парламентах.

Что касается мемуарной литературы, то она также скудна.

Широко известный дневник британского посла в Берлине д"Абернона, небогатые содержанием воспоминания посланника США в Риме Чайльда, письма Ратенау, занимающие среднее положение между мемуарами и публицистикой книги видного французского дипломата Сеиду "От Версаля к плану Юнга" и крупного германского чиновника, члена

1 Таким исследованием не может считаться книга Сэксона Миллза ("The Genoa Conference by I. Saxon Mills", London, 1922), английского журналиста, близкого к Ллойд Джорджу, вышедшая с предисловием британского премьера и представляющая собой откровенную апологию его позиции.

2 См. сборник документов под ред. С. Лозовского "Внешняя политика СССР. 1917 - 1944 гг.". Т. II. М. 1944.

германской делегации Бергмана "Путь репараций", - вот едва ли не все, что можно назвать.

Исключением являются книги и брошюры, широко освещающие роль нефтяной проблемы на Генуэзской конференции.

Зато богатый и незаменимый источник представляет собой печать - статьи в газетах и журналах, посвященные Генуе.

Достаточно напомнить, что на самой конференции в Генуе присутствовало до 700 корреспондентов - на 200 больше, чем на Парижской мирной конференции. Среди них были такие видные и информированные журналисты, как редактор "Таймс" Уикхем Стид, Гарвин, экономист Кейнс, американцы Линкольн Стеффенс, Суинг, фон Виганд, француз Зауэрвейн и многие другие. Поэтому материалы периодической печати современной Генуе в известной мере восполняют отсутствие архивных публикаций 1 .

Генуэзская конференция открылась 10 апреля 1922 года 2 . К этому дню в Геную прибыли делегаты 34 государств с многочисленным вспомогательным и техническим персоналом, в большом количестве приехали иностранные журналисты.

В связи с конференцией итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон примерно на 25 тыс. солдат-карабинеров, королевских гвардейцев, гусар и драгун.

Первое заседание конференции открылось во дворце св. Георгия в 3 часа дня. На переднем месте, за длинным столом, разместились делегации Англии, Франции, Италии, Японии, так называемых "приглашающих держав", остальные делегации были рассажены за столами "покоем" - в алфавитном порядке.

Открывший заседание итальянский премьер Факта приветствовал конференцию, высказав надежду на её успех. В конце своей краткой речи он огласил телеграмму Пуанкаре, в которой французский премьер заявлял, что Франция, "заботясь с полным основанием о том, чтобы не допустить нарушения прав, предоставляемых ей договорами" 3 , готова всячески содействовать успеху конференции.

По предложению Ллойд Джорджа, председателем конференции был избран Факта. Он произнёс общую вступительную речь, в заключение которой огласил краткую декларацию следующего содержания: "Настоящая конференция созвана на основе каннских резолюций; резолюции эти были сообщены всем получившим приглашение державам. Самый факт принятия приглашений доказывает, что все, принявшие его, тем самым приняли принципы, содержащиеся в каннских резолюциях" 4 .

Декларация, зачитанная Факта, выполняла требования Пуанкаре - получить от всех участников конференции, а по существу от Советской России, до начала прений признание каннских резолюций.

Вслед за Факта начались выступления глав основных делегаций-

1 В Генуе печать, пожалуй, в большей степени, чем в прежние времена, была активным участником дипломатической борьбы. Руководители правительств и дипломаты гласно и негласно инспирировали журналистов. В газетах наряду с вымышленными сообщениями освещались события, действительно происходившие за кулисами конференции. Английские газеты раскрывали многое из того, что предпочитали не предавать огласке французы, и наоборот.

2 О предистории конференции см. нашу статью "Накануне Генуэзской конференции" "Историк-марксист" N 2 за 1941 год.

3 "Материалы Генуэзской конференции" (в дальнейшем "Материалы..."), стр. 61. НКИД. М. 1922.

4 Там же, стр. 67.

Первым взял слово, Ллойд Джордж. Указав, что участники конференции собрались на началах абсолютного равенства, приняв равные условия, установленные в Каннах, английский премьер повторил в своей речи то, о чём неоднократно, в течение нескольких месяцев, говорил в своих публичных выступлениях. И на этот раз Ллойд Джордж не пожалел красок, чтобы возможно ярче нарисовать слушателям картину европейской разрухи. "Европа, - говорил британский премьер, - нуждается в отдыхе, тишине и спокойствии, иными словами, ей нужен мир". Ллойд Джордж предостерегал от неудачного исхода конференции, заявляя, что в этом случае "всем миром овладеет чувство отчаяния" 1 .

Сменивший Ллойд Джорджа Барту заявил, что Франция не претендует ни на какую гегемонию и является сторонницей мира, но что Генуэзская конференция не может явиться и не явится "кассационной инстанцией, ставящей на обсуждение и подвергающей рассмотрению существующие договоры" 2 .

Речи представителей Японии, виконта Ишии, и Бельгии, Тениса, содержали общие места.

Чрезвычайно бесцветным оказалось также выступление германского рейхсканцлера Вирта. В кулуарах конференции говорили, что смелость Вирта проявилась только в том, что он произнёс свою речь на немецком языке.

В зале заседаний воцарилась полная тишина, когда после Вирта слово было предоставлено главе советской делегации Чичерину.

Ещё до речи Чичерина советскую делегацию частным образом, от имени Ллойд Джорджа, просили воздержаться в своей декларации от резких выражений и отметить приемлемость каннской резолюции, хотя бы не в очень обязывающей форме.

Британский премьер напрасно опасался формы изложения советских принципов. Когда ещё в Москве, перед отъездом делегации в Геную, при обсуждении текста выступления на открытии конференции предлагались обличительные заявления, Ленин дал примерно следующую, директиву: "не надо страшных слов". Главное заключалось в том, чтобы изложить программу советского правительства и тем самым углубить противоречия между военными, агрессивными и пацифистскими партиями, поддержав последние.

В своей речи представитель советского правительства указал, что советская делегация, оставаясь на точке зрения социалистических принципов, считает необходимым экономическое сотрудничество между государствами, представляющими социалистическую и капиталистическую системы собственности. Подчеркнув значение первого пункта каннской резолюции о взаимном признании различных систем собственности и политического строя разных стран, Чичерин отметил, что экономическое восстановление Советской России как самой крупной страны в Европе, обладающей неисчислимыми запасами природных богатств, является непременным условием всеобщего экономического восстановления. Он указал на готовность советского правительства предоставить концессии и развить сотрудничество с промышленностью западноевропейских стран, причём предостерегал от попыток взвалить на Советскую Россию непомерные требования. Чичерин остановился также на том, что последние законодательные мероприятия советского правительства создают юридические гарантии для экономического сотрудничества капиталистических стран с Советской Россией.

До этого момента зал спокойно слушал представителя советской делегации. Но положение изменилось, когда Чичерин, как писал один английский журналист, "перешёл запретную почву".

1 "Материалы...", стр. 69.

2 Там же, стр. 72.

Чичерин заявил, что советская делегация, чтобы способствовать упрочению мира, внесёт предложения о всеобщем сокращении вооружений, о полном запрете применения отравляющих газов, воздушной войны и других средств разрушения, особенно тех, которые направлены против мирного населения. Он предложил также, чтобы установление всеобщего мира было проведено на всемирном конгрессе, созванном с официальным участием рабочих организаций на основе полного равенства всех народов и признания за всеми ими права распоряжаться своей судьбой. Устав Лиги наций должен быть пересмотрен с тем, чтобы она была превращена в настоящий союз народов без господства одних над другими, с уничтожением существующего деления на победителей и побеждённых. Оговариваясь, что коммунисты не питают особых иллюзий насчёт возможности действительного устранения причин, порождающих войну и экономические кризисы при нынешнем общем порядке вещей, Чичерин указывал, что советская делегация поддержит все попытки, направленные хотя бы к паллиативному улучшению мирового хозяйства, к устранению угрозы новых войн.

Речь Чичерина вызвала волнение, в особенности среди французской делегации. Её председатель Барту немедленно взял слово и заявил протест против выступления Чичерина. Он обвинял представителя советской делегации в том, что его предложения - о всемирном конгрессе, о созыве других европейских конференций после Генуи - нарушают, каннские условия. Особенное возмущение Барту вызвало советское предложение обсудить вопрос о всеобщем разоружении. "В тот час, - заявил Барту, - когда, например, русская делегация предложит первой комиссии рассмотреть этот вопрос, она встретит со стороны французской делегации не только сдержанность, не только протест, но точный и категорический, окончательный и решительный отказ" 1 . Барту своим выступлением сам раскрыл чисто декларативный смысл сделанных им заявлений о мире.

Итак, советская делегация в первый же день конференции вынудила французского представителя заявить во всеуслышание, что Франция против разоружения, т. е. за новые вооружения, за подготовку новых империалистических войн. Позиция кабинета Пуанкаре была, таким образом, выставлена перед всем миром во всей её наготе.

Положение французской делегации ещё более ухудшилось после нового выступления Чичерина, который, отвечая Барту по вопросу о разоружении, сослался на декларацию Бриана в Вашингтоне. В этой декларации Бриан доказывал, что причиной, по которой Франция отказывается от разоружения, является вооружение России. "Поэтому, - говорил Чичерин, - мы предполагали, что тем самым, что Россия согласится на разоружение, указанный вопрос, поднятый г. Брианом, окажется устранённым" 2 . Чичерин напомнил также, что вопрос о разоружении, насколько известно, не был изъят из порядка дня конференции, но если конференция сделает это, советская делегация преклонится перед ее коллективной волей. "Первый русский делегат дал доказательство того, что большевикам не приходится брать уроки у буржуазных дипломатов", - писал Марсель Кашен по поводу столкновения советского представителя и Барту 3 .

Видя, что дискуссия между Чичериным и Барту угрожает нарушить плавный ход первого пленарного заседания конференции, Ллойд Джордж выступил в качестве примирителя. Пересыпая свою речь шутливыми замечаниями, он уговаривал советскую делегацию не настаивать на её предложениях. Прежде чем достичь разоружения, надо придти к соглашению, заявлял Ллойд Джордж.

1 "Материалы...", стр. 83.

2 Там же, стр. 84.

3 "L"Humanite" 19 avril 1922.

Сравнивая конференцию с тяжело нагруженным королём, английский премьер просил советского представителя не прибавлять груза: "Впереди нас ждёт непогода, а перегруженному кораблю трудно бороться с волной" 1 .

На этом дискуссия прекратилась. Факта закрыл прения и первый пленум конференции закончился.

Итак, начало конференции ознаменовалось крупным успехом советской Делегации. Выполняя прямые директивы Ленина, делегация сумела в сдержанных тонах развернуть советскую программу, изложить предложение о разоружении и тем самым нанести удар военным партиям. Недаром американский журнал "Нэйшн" назвал выступление Чичерина "блестящим началом", а "Таймс" отмечал "великолепную смелость и торжественную дерзость этой программы" 2 . "До настоящего момента, - писал Уикхем Стид, - слава на конференции принадлежит большевикам. Они не сделали ни одного промаха и маневрировали в высшей степени талантливо. Барту был их первой жертвой" 3 .

На следующий день началась работа комиссий.

Всего было создано четыре комиссии. Основную комиссию, которая должна была обсуждать политические вопросы, не хотели называть "политической", так как "политика" была исключена из порядка дня конференции. Поэтому комиссию эту назвали первой. Кроме "её существовали экономическая, финансовая и транспортная комиссии.

К началу работ комиссий советская делегация ещё не располагала основным документом, в котором содержалась платформа Антанты по отношению к Советской России, а именно лондонским докладом экспертов. Официально меморандум был вручён советской делегации на заседании подкомиссии первой комиссии 11 апреля. Эту подкомиссию назвали сначала русской, чтобы не именовать её политической, но потом Ллойд Джордж и Барту пришли к выводу, что неловко выделять русский вопрос, поэтому подкомиссия всё же называлась политической. Советская делегация заявила, что ей необходим двухдневный срок, чтобы изучить как самый меморандум, так и другие проекты, относящиеся к Советской России, которые были выработаны в отсутствие её представителей. Предложение советской делегации было принято.

Доклад лондонского совещания экспертов представлял объёмистый документ, состоявший из двух частей: первая была озаглавлена "Восстановление России", вторая - "Восстановление Европы".

Во вступлении к первой части указывалось, что "вопрос о России, рассматривается как с точки зрения справедливости, так и с точки зрения условий, необходимых для экономического восстановления России". "Хозяйственное восстановление России, - говорилось далее, - в значительной мере зависит от поддержки, которую Россия могла бы получить от иностранных предприятий и иностранного капитала" 4 . Но, заявляли эксперты, - "без значительных изменений существующих условий, больше всего отражающихся на торговле и промышленности, иностранцы не пожелают взять снова в руки свои старые предприятия, ни открывать новые" 5 .

Во втором разделе доклада подробно разъяснялись те условия, при которых, по мнению Антанты, иностранные предприятия и иностранный капитал могут быть привлечены к делу "восстановления России".

Советскому правительству предлагалось признать все финансовые обязательства как царского, так и Временного правительств и всех бывших в России властей по отношению к иностранным державам и их подданным и принять на себя ответственность за все убытки, понесённые

1 "Материалы...", стр. 86.

4 "Материалы...", стр. 92.

иностранцами от действий советского правительства или других правительств, бывших в России.

Для гарантии и контроля за выполнением обязательств советского правительства должна была быть учреждена Комиссия русского долга из членов, назначенных частью советским правительством, частью иностранными державами. На эту комиссию возлагалась организация смешанных третейских судов для определения претензий иностранцев, разрешения вопросов, возникающих в связи с эмиссией новых русских облигаций, выпускаемых взамен старых процентных бумаг. Комиссия должна была также определять доходные статьи советского бюджета, например отчисления с налогов, сборов и обложений, предназначенные для обеспечения уплаты долга, а в случае необходимости контролировать и даже ведать сбором этих сумм.

Нетрудно видеть, каким образцом пользовались эксперты Антанты, составляя этот раздел доклада. Проект Комиссии русского долга был списан с устава Комиссии оттоманского долга - органа, который осуществлял финансовое закабаление Турции великими европейскими державами.

Лондонский меморандум предусматривал отказ советского правительства от права самостоятельно распоряжаться своим бюджетом и отдавал советские финансы под контроль Антанты. В докладе указывалось, что иностранцы, предъявляющие претензии к советскому правительству, имеют право требовать возврата имущества, прав и процентов, если бы возврат их не представился возможным, то иностранцу возмещаются равноценные имущества или выдаются соответствующие денежные суммы.

Доклад экспертов требовал, далее, от советского правительства установления исключительного режима для иностранцев. Обыск в жилище или учреждении иностранца, проживающего в Советской России, и арест самого иностранца не должен был производиться без присутствия или согласия консула соответствующей страны. Приговор советского суда над иностранцем, привлечённым к уголовной ответственности, мог приводиться в исполнение только с согласия консула. При преследовании иностранца по политическим делам единственной карой могло быть лишь выселение, и то опять-таки с согласия консула.

Иностранцам предоставлялось право эксплоатировать принадлежавшие им или находившиеся в их заведывании предприятия при полной свободе найма и увольнения рабочих, т. е. игнорируя советский кодекс о труде и права советских профсоюзов. Наконец, доклад экспертов по существу предусматривал отмену монополии внешней торговли.

Таким образом, лондонский меморандум полностью расшифровал всё, что скрывалось за патетическими фразами, за лицемерной болтовнёй о восстановлении Советской России. Советскую Россию предполагалось подчинить режиму капитуляций, который применялся Англией и Францией в отношении к Турции и другим зависимым и полуколониальным странам. Антанта рассчитывала превратить Советскую Россию в свою полуколонию, добившись рублём того, что не удалось ей достигнуть в результате военной интервенции.

Вторая часть лондонского меморандума, касавшаяся "восстановления Европы", не представляла большого интереса. Она состояла из целого ряда благих пожеланий, сформулированных настолько неопределённо и туманно, с таким количеством оговорок, что конкретное содержание пунктов меморандума с трудом поддавалось определению.

Само собой разумеется, предложения экспертов по вопросу о восстановлении Европы и не могли быть ничем иным, как бессодержательной болтовнёй. Экономическая разруха в Европе являлась следствием мировой войны и послевоенной системы международных отношений. Посколь-

ку эти вопросы были исключены из доклада экспертов, постольку на долю последних и выпадали одни лишь общие, ни к чему не обязывающие декларации.

Работа конференции продолжалась. Начали функционировать, помимо первой комиссии, и другие комиссии и подкомиссии, причём советской делегации не раз приходилось отстаивать право на равное с приглашающими державами представительство в них.

Спустя четыре дня после открытия конференции стало ясно, что Антанта вовсе не намерена вести деловые переговоры на широких заседаниях комиссий и подкомиссий.

Ллойд Джордж пригласил советскую делегацию к себе на виллу. На вилле Альбертис и велись настоящие переговоры с советской делегацией, к которым Ллойд Джордж и Барту вовсе не собирались привлекать другие державы, помимо Италии и Бельгии. Официозные свидания на вилле Альбертис начались 14 апреля. С советской стороны в них участвовали Чичерин, Красин и Литвинов.

Решительно возражая против предложений экспертов, советские представители в беседах с Ллойд Джорджем и Барту указали, что советское государство не может быть связано обязательствами дореволюционных правительств. Если даже будут признаны довоенные долга, советское правительство не обязано платить по займам, заключённым во время войны.

В самом начале переговоров советские представители выдвинули требования возмещения правительствами Антанты убытков, причинённых Советской России союзнической интервенцией. Сумма советских контрпретензий исчислялась в 39 миллиардов золотых рублей, в то время как сумма довоенных долгов составляла 9650 млн. руб. и долгов военных - 8846 млн. руб.

Если учесть, что советское правительство имело право на получение доли России в германских репарациях, согласно ст. 116 Версальского договора, в сумме 16100 млн. руб. и что военные расходы России на "общее дело союзников" составляли 19,4 млрд. руб., то станет ясно, насколько советские контрпретензии превосходили требования союзников. Ллойд Джордж настаивал на признании также и военных долгов. Он аргументировал тем, что война якобы была начата из-за славянского вопроса, что Россия нарушила в Бресте соглашение о незаключении сепаратного мира.

Война была битвой между Германией и Англией, парировали возражения Ллойд Джорджа советские представители. Брест-Литовск явился force majeure, и в нём нельзя обвинять Россию. Союзники же не выполнили своего обещания предоставить России Константинополь. Антанта попыталась сломить новую Россию, но это ей не удалось.

Вопрос о долгах послужил предметом любопытной пикировки между Ллойд Джорджем и Барту. В ходе совещания Чичерин сказал, что при всех требованиях к России нужно обязательно считаться с тем, что Россия переживает революцию, может быть, еще небывалую в истории. Ллойд Джордж бросил реплику: "За исключением революции, г. Барту, которая совершилась 100 лет назад". "Ну, вы бы помолчали! - раздражённо ответил Барту британскому премьеру, - у каждого из нас была своя революция".

Советские контрпретензии встретили отказ со стороны союзников. Союзники соглашались только на некоторое сокращение военного долга России и на обсуждение вопроса об отсрочке уплаты части процентов по долгам. Они отказались от каких-либо компромиссных решений в вопро-

се о восстановлении иностранных подданных в правах собственности в Советской России или вознаграждении их за понесённые ущерб и убытки, а также в вопросе об уплате долгов иностранным подданным.

15 апреля состоялось свидание советских и союзных экспертов, на котором советский представитель изложил содержание контрпретензий Советской России союзникам в связи с убытками, понесёнными от союзнической интервенции.

Союзники категорически отвергли советские контрпретензии и в ультимативной форме потребовали признания советским правительством долгов, кроме военных. Советская делегация заявила, что она обратится за инструкциями к своему правительству.

17 апреля, когда руководители союзнических делегаций совещались о позиции по отношению к Советской России, как гром с ясного неба, грянула потрясающая весть: был опубликован договор, заключённый - Рапалло.

Рапалльский договор 1 явился крупнейшим успехом советской дипломатии. "Что поразило большую часть публики - это почти дерзкая смелость, с какой было проведено дело" 2 , - писал английский журналист Сэксон Миллз. "Большевики, - возмущался редактор "Таймс" Стид, - с самого начала поставили себя в положение арбитров этого панъевропейского собрания и усиливаются ото дня ко дню".

Ещё накануне Рапалло собеседник Стида - по его словам, один из способнейших людей в Европе - говорил ему: "Мы все слабы перед лицом большевиков. У нас 30 политик, а у них только одна" 3 .

Официоз французского министерства иностранных дел "Тан" писал, что первая фаза Генуи представляет чистый выигрыш большевиков: "Во-первых, они приглашены на равных правах на конференцию, что означает на деле признание советского правительства; во-вторых, они ничего не дали взамен признания, их притязания - те же, что и были, они не подписали ни экономических, ни финансовых соглашений; в-третьих, судьба конференции передана в руки Москвы".

Так оценивали политические деятели и печать позиции советского правительства в Генуе. Главное заключалось в том, что после Рапалло, словно карточный домик, рухнула попытка буржуазных держав выступить против Советской России единым фронтом. Этим и объяснялось негодование буржуазных политиков.

Пока на конференции кипела буря вокруг Рапалльского договора, советская делегация 20 апреля подготовила ответный меморандум на предложения лондонского совещания экспертов.

Советский меморандум прежде всего отмечал противоречие, в котором меморандум экспертов стоит к решениям, принятым в Каинах. "Утверждая, что русский вопрос рассматривается с точки зрения "справедливости" и необходимости "экономического восстановления" России, без "эксплоатации" русского народа, меморандум тем не менее предъявляет практические требования, означающие не только эксплоатацию, но и полное закабаление трудового населения России иностранным капиталом, совершенно обходя в то же время наиболее существенный вопрос о средствах восстановления хозяйства России" 4 .

Советская делегация отмечала, что права иностранцев в России, гарантий которых требует лондонский меморандум, уже гарантированы советским законодательством в соответствии с новой экономической политикой.

1 Подробно о Рапалльском договоре см. нашу статью в "Историческом журнале" N 5 за 1941 год.

2 Mills S. Op. cit, p. 87.

4 "Материалы...", стр. 127, 128.

Вместе с тем делегация заявила, что авторы лондонского меморандума резко отступают от параграфа 1-го каннских резолюций, стремясь навязать России определённое внутреннее законодательство, чуждое её нынешнему строю, под предлогом создания "условий успешной работы" иностранного капитала ввести в России систему капитуляций, покушающихся на её суверенитет. Наиболее ярким примером этого является "статья 24-я меморандума, стремящаяся установить судебную экстерриториальность иностранцев, а также вся организация Комиссии русского долга... каковая в случае осуществления превратилась бы в орган иностранного контроля над всей хозяйственной жизнью Российской республики, подобно установленной Версальским договором репарационной комиссии" 1 .

Советская делегация указывала, что требование возмещений национализированного имущества иностранцев несостоятельно, поскольку национализация явилась результатом Октябрьской социалистической революции, совершенно уничтожившей все старые экономические, социальные и политические отношения и заменившей старое общество новым. В свою очередь советский меморандум выставлял требование возмещения за колоссальные убытки, причинённые советской стране интервенцией и блокадой со стороны союзных держав. Советское правительство соглашалось признать за пострадавшими иностранцами право на возмещение убытков только при условии полного соблюдения взаимности. Оно соглашалось возместить убытки, "если счёт будет не в его пользу" 2 .

Что касается военных долгов, то советская делегация решительно отклоняла требование оплаты их "как недопустимую попытку взвалить на плечи разорённого русского народа значительную долю военных расходов союзных держав". Советский меморандум напоминал о том, что именно русский народ принёс в жертву общесоюзным военным интересам больше жизней, чем все остальные союзники вместе, понёс огромный имущественный ущерб и в результате войны потерял крупные и важные для его государственного развития территории.

Так же решительно советский меморандум отклонял требования возврата национализированных предприятий их бывшим собственникам, сидя в этом восстановление частной собственности на средства производства, отменённой в Советской России, а следовательно, нарушение суверенитета советского государства.

Меморандум подробно останавливался на финансовой стороне требований, предъявляемых к Советской России. Из простых расчётов, приведённых в документе, вытекало, что, если бы советское правительство согласилось полностью и в положенный срок уплачивать одни довоенные долги, ежегодные платежи составили бы сумму около 1,2 млрд. рублей. Такая цифра могла основываться лишь на предположении, что к 1927 г. национальный доход Советской России возрастёт в 9 раз.

"Российская делегация, - иронически замечал меморандум, - вполне согласна с тем, что при советском режиме производительные силы России будут развиваться гораздо быстрее, чем они развивались в капиталистических странах Европы и при царском режиме в России до войны, и готова допустить, что этот доход будет увеличиваться в два раза быстрее; но делегация, как это ни лестно было бы для советской власти, считает всё же неосновательным предположение, что рост ежегодного дохода на рост населения с 1922 года по 1927 год будет итти ровно в 60 раз быстрее, в сравнении с довоенным ростом.

Насколько чудовищно велики предъявляемые нам к уплате требования, видно из следующих данных: царское правительство платило ежегодно перед войной по своим долгам сумму, равную 3,3 проц. всего чистого или ежегодного национального дохода и около 13 проц. всего госу-

1 "Материалы...", стр. 130.

2 Там же, стр. 133.

дарственного бюджета. Меморандум экспертов считает возможным требовать от России уплаты через пять лет такой суммы, которая равна 20 проц. всего возросшего на 30 проц. национального дохода и около 80 проц. всего теперешнего государственного бюджета России, причём уплата должна производиться странам, ежегодный национальный доход которых на душу населения в семь - восемь раз больше национального дохода России" 1 .

При этом условии, указывалось в меморандуме, для Советской России теряют всякий смысл новые кредиты.

Ярко показывая, что лондонский документ продиктован узкими, эгоистическими интересами немногочисленной, но влиятельной труппы бывших кредиторов России, советский меморандум в заключение ещё раз подчёркивал необходимость решения вопроса о долгах и взаимных обязательствах на основе советских предложений.

Советский меморандум 20 апреля произвёл сильное впечатление как на участников Генуэзской конференции, так и на всё общественное мнение Европы и Америки. Капиталистический мир был поражён не столько самой контрпретензией советского правительства - требованием возместить убытки, причинённые интервенцией (предположительно об этом говорили ещё до конференции). Удивлялись и изумлялись другому: твёрдости позиций советского правительства, смелости и достоинству, с которыми оно вело бой на широкой арене европейской конференции.

Недаром американский журнал "The Nation" отзывался о советском меморандуме как о "блестящем продолжении". "Некоторые наблюдатели, - писал журнал, - кажутся изумлёнными смелостью русских, о которых полагали, что они придут в Геную, как нищие, со шляпой в руках, и которые потребовали более чем признания - потребовали золота как права, а не как уступки" 2 .

Смысл заявлений был ясен: капиталистические государства ожидали, что разорённая, охваченная катастрофическим голодом страна станет на колени - вместо этого они встретили державу, - которая и не думала сгибаться, а говорила "с сильными мира сего", как равный с равными, которая на претензии отвечала встречными требованиями, да ещё в сопровождении обвинительного акта, которая не умоляла, а настаивала, держалась не униженно, а с достоинством.

Твёрдая позиция, занятая советским правительством, вынудила союзников подтвердить, что они согласны сократить военные долги России. Вместе с тем союзники оставляли в силе свои прежние требования об уплате довоенных долгов и восстановлении в правах собственности иностранцев или вознаграждении их за понесённые убытки. Союзники попрежнему отказывались признать контрпретензии советского правительства 3 .

Советское правительство, решительно отвергая требования лондонского меморандума экспертов, в ходе переговоров на вилле Альбертиг согласилось пойти на некоторые уступки.

20 апреля советская делегация сообщила в письме Ллойд Джорджу, что советское правительство согласится взять назад свои контрпретензии и примет предложения об уплате военных долгов, если Советская Россия будет признана де юре и ей будет оказана достаточная финансовая помощь. Мысль о том, чтобы связать разрешение вопроса о долгах с предоставлением Советской России кредитов, принадлежала Ленину.

На этих условиях советское правительство, отклоняя требование о реституции, соглашалось предоставить прежним иностранным собствен-

1 "Материалы...", стр. 137.

3 "Материалы...", стр. 167.

никам преимущественное право получить на концессионных началах или в аренду их бывшие имущества, либо возместить понесённые собственниками убытки. Советское правительство, в свою очередь, требовало возврата ему всех русских имуществ и ценностей, находящихся за границей. Возобновление платежей по довоенным долгам и претензиям иностранцев - бывших собственников - должно было начаться через тридцать лет со дня подписания соглашения.

Советские предложения обсуждались 22 - 24 апреля в комитете экспертов. На первом же заседании комитета произошёл инцидент, спровоцированный французами. По инструкции Барту, французский эксперт Сейду фазу же после открытия заседания заявил, что меморандум советской делегации, полученный 22 апреля, якобы возвращает переговоры назад к их исходному пункту. Поэтому французская делегация затребовала инструкций от своего правительства, и до получения их он, Сейду, не может участвовать в работах комитета экспертов. Заседание было прервано. Провокация французов не осталась без ответа. В тот же день советская делегация направила председателю комитета экспертов письмо, в котором разъясняла, что в ходе переговоров на вилле Альбертис она пошла на уступки сравнительно с предложениями меморандума. Уступки эти изложены в письме Ллойд Джорджу, которое и принято подкомиссией по русским делам как база для дальнейших переговоров.

Заседание комитета экспертов возобновилось на следующий день. Сейду, очевидно, получил инструкции не срывать работу комитета и участвовал в обсуждении.

Дискуссия в комитете экспертов показала столкновение двух принципиально противоположных точек зрения. Эксперты союзников доказывали, что самый факт владения в прошлом собственностью в России даёт иностранцу право на возмещение. Советская делегация убеждала экспертов в том, что права иностранцев, бывших собственников, аннулированы Октябрьской социалистической революцией, и что теперь речь идёт о коммерческой сделке с советским правительством. В результате этой сделки бывший собственник может получить принадлежавшее ему некогда предприятие в концессию или в аренду.

Пока союзные эксперты обсуждали советские условия соглашения" Ллойд Джордж и Пуанкаре продолжали препираться по поводу Рапалльского договора.

В противовес предложению французского правительства обсудить последствия Рапалло, Ллойд Джордж предложил созвать в Генуе представителей всех государств, подписавших Версальский договор, чтобы обсудить требования, выдвинутые Пуанкаре.

Цель Ллойд Джорджа была ясна. В ответ на угрозы, произнесённые Пуанкаре по адресу Англии, английский премьер собирался поставить своего французского коллегу перед лицом всех без исключения союзных держав. Предметом обсуждения на такой широкой конференции явился бы вопрос о репарациях и другие вопросы Версаля, т. е. как раз те проблемы, обсуждения которых стремился избежать Пуанкаре.

Очевидно, предупреждение Ллойд Джорджа подействовало так как спустя два дня Барту, получив новые инструкции из Парижа, засадил своих экспертов за составление проекта ноты по русскому вопросу. Другой проект готовили английские эксперты. Французы совещались с бельгийскими и японскими делегатами, рассчитывая обеспечить их поддержку при обсуждении ноты. 29 апреля английский и французский тексты были согласованы, и 2 мая окончательный вариант меморандума был направлен советской делегации. Французская делегация всё же отложила своё присоединение к меморандуму до получения инструкций от правительства.

Меморандум сообщал о решении главных государств Европы создать международный консорциум с основным капиталом в 20 млн. фунтов стерлингов. Указывалось, что отдельные страны - Великобритания, Франция, Италия, Бельгия, Япония - готовы дать кредиты экспортёрам, которые смогут отправить в Советскую Россию семена, тракторы, машины, локомотивы и подвижной состав.

Союзники требовали от советского правительства: 1) отказа от пропаганды; причём особо оговаривалось требование "употребить всё своё влияние на восстановление мира в Азии и сохранять строгий нейтралитет по отношению к воюющим странам"; 2) признания всех долгов и финансовых обязательств по отношению к иностранцам; 3) возврата имуществ бывших собственников-иностранцев, а в случае невозможности возвращения - выплаты компенсации, причём советское правительство теряло право отдать это имущество другим концессионерам. На этих условиях союзники соглашались отсрочить уплату Советской Россией долгов. Все вопросы об отсрочке и способах уплаты должны были разрешаться арбитражной комиссией в составе одного члена от советского правительства, одного от иностранных держателей бумаг, двух членов и председателя, назначаемых председателем Верховного суда США или Советом Лиги наций или Постоянным международным трибуналом в Гааге.

Что касается правового режима для иностранцев в Советской России, то меморандум повторял требования лондонского доклада экспертов, т. е. требования режима капитуляций. Меморандум от 2 мая наглядно свидетельствовал о нежелании великих держав - Англии и Франции - отказаться от линии, занятой ими в докладе лондонского совещания экспертов.

Меморандум был подписан не всеми делегациями Антанты. Бельгийцы были не согласны с пунктом о конфискованных имуществах иностранцев. Французский делегат Баррер заявил, что он солидарен с бельгийцами, но не возражает против передачи меморандума советской делегации с той оговоркой, что окончательное решение вопроса будет зависеть от французского правительства. 5 мая Баррер официально известил, что французское правительство решило не давать своей подписи на меморандуме, поскольку такой подписи не даёт бельгийское правительство. Таким образом, меморандум исходил от Англии, Италии, Японии, Польши, Румынии, Швейцарии и Швеции.

Советская делегация, получив меморандум, заявила об отсрочке заседаний подкомиссии, необходимой ей для подготовки ответа.

Чем объяснить, что меморандум от 2 мая отступал от позиции, занятой союзниками в ходе переговоров на вилле Альбертис, и игнорировал уступки, сформулированные в новых предложениях советской делегации?

Внимательно изучая материалы, мы приходим к выводу, что в последнюю неделю апреля произошли какие-то события, которые "перевели стрелку" конференции и направили её в тупик.

Что же это были за события? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к закулисной истории конференции. Тогда станет ясным, что одним из центральных вопросов Генуи, который хотя и не фигурировал в официальной программе её работ, но имел определяющее значение, являлся вопрос о нефти.

"Если судить по протоколам, то конференция имела как будто столь же малое отношение к нефти, как например к гелию, - писал один американский автор. - Тем не менее нетрудно доказать, что нефть стояла в центре генуэзского действа и что она является лучшим ключом к объяснению разногласий и кризисов, возникавших на конференции, чем любой из вопросов, подвергавшихся открытой дискуссии".

"Эта конференция, - говорит о Генуе Маркоссон, - совершенно истекала мефтью (fairly oozed oil)" 1 .

"Генуэзская конференция войдёт в историю не столько как великое дело умиротворения мира", сколько как "нефтяная конференция" 1 , - заявляет Леспаньоль де ля Трамери.

"Силуэты нефтяных вышек Баку составляли фон декораций театра, в котором разглагольствовали апостолы нового права" 2 , - пишет Жак Барду.

На конференции в Генуе, подтверждает Шарль Помаре, аудитор Государственного совета, генеральный докладчик на международном конгрессе горючего, "сразу обнаружилось, что международная политика управляется нефтью" 3 .

О том же говорят Л. Денни 4 , Девенпорт и Сидней Кук в своей работе "Нефтяные тресты и англо-американские отношения" и многие другие авторы.

На Генуэзской конференции столкнулись между собой в жестокой схватке два крупнейших концерна - мировые монополисты нефти: тесно связанный с правительством США американский трест "Стандарт ойл" и находившийся в столь же близких отношениях в британском правительством англо-голландский трест "Роял Детч Шелл".

Яблоком раздора между "Стандарт ойл" и "Роял Детч Шелл" являлась советская нефть, запасы которой, по данным 1922 г., составляли шестую часть всех мировых ресурсов.

После Октябрьской социалистической революции "Роял Детч Шелл" и "Стандарт ойл", в расчете на скорый успех интервенции и, следовательно, на реставрацию капитализма в России, стали наперебой скупать акции русских нефтяных предприятий, национализированных советским правительством. "Роял Детч Шелл", скупивший ешё" до революции 90% нефтеносных участков Ротшильда в Баку, в 1920 г, приобрёл большое количество акций "Лианозова, Манташева, Дзатурова. "Стандарт ойл" в свою очередь скупил половину акций Нобеля.

В апреле 1920 г. на англо-французской конференция в Сан-Ремо было заключено соглашение по вопросу о нефти, пункт шестой которого предусматривал совместную поддержку английским и французским правительствами общих усилий своих, граждан получить нефтеносные Концессии, облегчить вывоз и урегулировать доставку нефтепродуктов "на территориях, принадлежавших бывшей Российской империи" 5 .

Однако разгром интервенции вынудил нефтяных монополистов начать сепаратные переговоры с советским правительством, Такие переговоры вел с Красиным уполномоченный "Роял Детч Шелл" полковник Бойл, ездивший на Кавказ. "Стандарт ойл" и правительство США были чрезвычайно взволнованы активностью "Роял Детч Шелл" в вопросе о советской нефти.

Напряжение усиливалось по мере приближения срока открытия Генуэзской конференции. Уже 15 марта в парижском издании газеты "Нью-Йорк геральд" сообщалось, что "представители "Стандарт ойл", по слухам, собираются в Генуе дать бой для защиты старых концессий компании, принадлежащих русской компании "Стандарт ойл", и ищут французской помощи против своего британского соперника - фирмы "Шелл".

"Некоторые думают, - сообщал 6 апреля парижский корреспондент "Рейн-Вестфалише цейтунг", - что история Генуэзской конференции будет написана нефтью. Конференция будет в сущности полем борьбы между компанией "Стандарт ойл" и компанией "Роял Детч Шелл".

"Раз Россия представлена на Генуэзской конференции, то одним из наиболее важных пунктов дискуссий окажется нефть", - писал корреспондент манчестерской "Guardian Commercial".

1 Леспаньоль де ля Трамери "Мировая борьба за нефть", стр. 137. М. 1925.

2 Bardoux J. "Lloyd George et la France", p. 425. Paris. 1923.

4 Денни Л. "Борьба за нефтяную монополию". М. и Л. 1934.

5 Delaisi Fr. "Oil, its influence on politicas", р. 92. London. 1922.

Вместе с официальными делегатами в Геную прибыли представители обоих соперничающих концернов. "Стандарт ойл" прислал генерала Гассуэн - директора своего французского филиала. В числе официальных французских делегатов был, например, Пино, руководитель отдела минеральных масел министерства торговли. Позднее на конференцию приехал личный секретарь Рокфеллера. Американский делегат в Репарационной комиссии Слэгет имел поручение правительства США "отправиться в Геную в качестве экономического наблюдателя и следить главным образом за обсуждением вопроса об эксплоатации кавказских нефтяных источников" 1 .

Каковы были цели и намерения сторон? "Роял Детч Шелл" стремился обеспечить за собой монопольное владение большей частью советских нефтяных месторождений. С этой целью Детердинг предложил советскому правительству, чтобы нефтяные концессии предоставлялись пропорционально нефтяным владениям иностранцев до издания декрета о национализации.

Интересы "Роял Детч Шелл" нашли своё дипломатическое выражение позиции английской делегации во время обсуждения статьи 7-й меморандума советскому правительству от 2 мая. Британская делегация включила в проект статьи специальный параграф, определявший содержание понятия "прежний владелец собственности в России". Такими владельцами, по английскому толкованию, считались лица, владевшие собственностью в России до издания закона о национализации промышленности. Нетрудно видеть, что эта формулировка полностью отвечала интересам "Роял Детч Шелл". Ведь трест Детердинга владел большими промыслами в России до Октябрьской социалистической революции. "Стандарт ойл" купил большую часть акций бакинских промыслов Нобеля только спустя два года после их национализации советским правительством. В таком же положении были и многие французские держатели. Таким образом, английский вариант статьи 7-й меморандума, предусматривавший предоставление советским правительством концессий только прежним владельцам, автоматически исключал из числа будущих концессионеров "Стандарт ойл".

Для советского правительства крайне важно было иметь дело не с каким-либо одним монопольным концерном, а с различными национальными группами концессионеров. Поэтому, как заявил тов. Красин представителю газеты "Матен", советское правительство предполагало создать для эксплоатации нефтяных месторождений смешанную компанию, удержав за собой четвёртую часть бакинских месторождений и разделив остальные три четверти между англичанами, американцами, французами и бельгийцами.

"Русская делегация, - образно изъяснялся "Journee Industrielle", - поставила на стол огромный пирог - нефтяные источники, источники реальные, источники вероятные, источники воображаемые. Поставьте собаку пяти лет перед сладким тортом, и вы будете иметь представление о Генуе" 2 .

Опасаясь, как бы "Роял Детч Шелл" не заполучил весь "нефтяной Пирог" целиком, "Стандарт ойл" перешёл к решительным действиям.

Прежде всего в печати появилось, видимо инспирированное "Стандарт ойл", сообщение о том, что советское правительство будто бы уже заключило соглашение с "Роял Детч Шелл". Из текста соглашения, также опубликованного печатью 3 , следовало, что речь идёт о монопольной концессии "Роял Детч Шелл". Известный американский журналист Линкольн Стеффенс, присутствовавший в Генуе в качестве корреспондента, сообщил в своих мемуарах любопытные подробности относительно

1 Бронштейн В. и Розенблюм В. "Нефтяная эпопея", стр. 475. М. и Л. 1935.

3 L"Europe nouveile" N19, 13 mai. 1922, p. 601.

опубликования в американской печати этого документа, Стеффенс послал из Генуи сообщение, в котором указывал, что передаваемый им текст является только проектом соглашения. Другой корреспондент - газеты "New York Gerald", Спивак - выдал этот текст за окончательное, якобы подписанное сторонами соглашение. Сообщение Стеффенса было брошено в корзинку для бумаг, а телеграмма Спивака стала мировой сенсацией 1 . Видимо, в США были заинтересованы в том, чтобы раздуть сообщение. Судя по всему, именно в начале последней декады апреля США особенно обеспокоились возможностью благоприятного исхода конференции. "Может быть, после того как Германия показала путь, другие государства затеют открытую или скрытую торговлю с Россией", - с нескрываемой тревогой записывал в своём дневнике 22 апреля Чайльд, посланник США в Риме Чайльд, присутствовавший в Генуе в качестве неофициального наблюдателя. "Депеша из Вашингтона, - пишет он в тот же день, - подтверждает моё убеждение об опасности того, что другие государства будут сепаратно толковать с Россией" 2 .

Корреспондент лондонской "News of the World" телеграфировал из Генуи: "Компания "Стандарт ойл" является одной из величайших мировых сил; в настоящее время она старается не допустить, чтобы с Россией было заключено соглашение, дающее британским фирмам фактический контроль над великой русской нефтяной промышленностью... Полагают, что до опубликования истории о предполагаемой концессии "Шелл" представители американского треста предприняли активные шаги в Бельгии и в Париже, предостерегая заинтересованные правительства от так называемой британской алчности. Под этим влиянием и сложились, вероятно, требования Бельгии насчёт безусловного возвращения собственности и французская поправка к меморандуму, обращенному к России. Известно также, что представители американского нефтяного треста оказали давление в Вашингтоне, побуждая американское правительство опубликовать декларацию, провозгласившую политику открытых дверей в России. Эта декларация вскоре действительно последовала".

30 апреля распространились сведения, будто Ллойд Джордж и Барту договорились между собой по русскому вопросу. Уступки, на которые пошла советская делегация, давали основания предполагать, что конференция может закончиться соглашением. Тогда через несколько дней председатель "Стандарт ойл" Бедфорд посетил государственного секретаря Юза и заявил последнему о своих опасениях по поводу того, что США отстраняются от участия в эксплоатации русской нефти. Юз - его недаром называли "нефтяным министром" (secretary for oil) - заверил Бедфорда, что правительство США не потерпит соглашения, преграждающего американскому капиталу доступ к русским нефтяным концессиям. Правительство Гардинга даже подготовило энергичную ноту Англии на случай, если бы подтвердилось известие о подписании соглашения между советским правительством и "Роял Детч Шелл". 11 мая Чайльд сделал заявление, почти дословно повторявшее слова Юза Бедфорду.

Французская печать опубликовала, в связи с известиями, пространное коммюнике, в котором подчёркивалось единство действий по вопросу о нефти с Бельгией и высказывалась уверенность в лойяльной позиции Англии, связанной договором в Сен-Ремо. "Что касается американского правительства, которое представлено своим посланником в Риме, действующим в качестве наблюдателя, оно является сторонником равного режима для всех стран. Франция полностью расположена к подобному порядку" 3 .

1 "The autobiography of Lincoln Steffens". Vol. II, p. 810. New York. 1931.

2 Child R. "A diplomat looks at Europe", p. 43. New York, 1925.

3 "L"Europe nouvelle" N21, 27 mai. 1922, p. 644.

Слухи о нефтяной концессии, полученной якобы "Роял Детч Шелл", были опровергнуты советской делегацией в Генуе. По сообщению корреспондента "Рейтер" из Генуи, 2 мая советская делегация, категорически отрицая наличие договора с "Роял Детч Шелл", заявила, что переговоры по вопросу о нефтяных концессиях велись, что со стороны "Стандарт ойл" не было сделано никаких предложений. Было указано, что советское правительство при условии его признания согласится предоставить нефтяные концессии, но отнюдь не монопольного характера. Полковник Бойль также опроверг слухи о договоре "Роял Детч Шелл" с советским правительством.

Однако опровержения не могли изменить ход дела. Инспирируя сообщение о договоре "Роял Детч Шелл" с советским правительством, "Стандарт ойл" и правительство США готовили почву для срыва Генуэзской конференции. Оставаясь за кулисами, Соединённые, Штаты выдвинули с этой целью на авансцену Францию и Бельгию.

В тот самый день, когда Красин и Бойль опровергли слух о концессиях "Роял Детч Шелл", Барту выехал в Париж, очевидно, за инструкциями. Судя по всему, Пуанкаре предложил Барту не подписывать английский меморандум от 2 мая и занять резко непримиримую позицию в русском вопросе.

Действительно, вскоре Барту выступил с предложением перенести рассмотрение русского вопроса на Гаагскую конференцию, создав для этой цели специальную комиссию. "Эти предложения, - телеграфировал 15 мая корреспондент "Дейли геральд" Слокомб, - хотя и были внесены Барту, но фактически исходили от мистера Чайльда, американского посланника, и, очевидно, диктовались интересами "Стандарт ойл". Коротко говоря, Америка вмещалась в работу Генуэзской конференции и при этом вмешалась в духе враждебном Советам..."

План Чайльда и Барту рекомендовал отмену всех соглашений с Россией (включая и Рапалльское соглашение с Германией); во всех комиссиях Гаагской конференции должны были присутствовать представители США; представители России исключались. "Это предложение, - продолжает Слокомб. - Чичерин вчера характеризовал как восстановление блокады России".

Чичерин говорил также Слокомбу, что хотя план, предложенный Чайльдом и Вандерлипом, объявлен не получившим санкции Вашингтона, тем не менее он выражает точку зрения американского правительства.

Чайльд в своих мемуарах подтверждает, что 7 мая в беседе с Ллойд Джорджем он сначала убеждал последнего изменить направление конференции и заняться репарационными вопросами; когда же Ллойд Джордж отвёл это предложение, Чайльд стал настаивать на том, чтобы отложить конференцию, передав в международный комитет все "неоконченные дела", т. е. вопрос о России 1 .

Чувствуя поддержку Вашингтона, французская делегация договорилась с важнейшими бельгийскими нефтяными компаниями и вместе с бельгийской делегацией энергично выступила в защиту прежних держателей русских нефтяных акций, Лоран-Эйнак потребовал у англичан полного равноправия французских и британских интересов на Кавказе. Он ссылался на пункт 2-й соглашения в Сан-Ремо, декларировавший принцип дружественного сотрудничества и взаимности во всех странах, где нефтяные интересы Англии и Франции могут практически соприкасаться. Лоран-Эйнак апеллировал также к пункту 6-му соглашения в Сан-Ремо, который гласил: "На территориях, зависящих от бывшей Российской империи, оба правительства будут взаимно оказывать поддержку подданным каждого из них в их общих усилиях, направленных на получение нефтя-

1 Child R; Op. cit, p. 46.

ных концессий и разрешений на экспорт, а также на получение поставок нефти".

Англичане не остались без ответа и дали своё толкование пункту 6-му соглашения в Сан-Ремо. 15 мая Чемберлен, выступая в палате общин, заявил, что этот пункт и аналогичные ему параграфы соглашения имеют силу лишь постольку, поскольку французы и англичане решают приобрести определённые концессии сообща. Подданные же каждой из стран в отдельности, а равно и английские тресты сохраняют за собой полную свободу действий 1 .

Но вопрос решался, конечно, не речами ораторов в английском парламенте, а реальным соотношением сил.

Видимо, "Стандарт ойл" занимал выжидательную позицию по отношению к Советской России, считая, что впоследствии советское правительство либо вернёт тресту бакинские промысла, либо сдаст их в аренду на гораздо более выгодных условиях. Но для этого необходимо было лишить возможности других конкурентов, и прежде всего "Роял Детч Шелл", получить концессии у советского правительства.

Немецкий автор Карл Гофман в книге "Нефтяная политика и англосаксонский империализм", написанной в 1927 г., считает, что отступление "Роял Детч Шелл" было обусловлено биржевой конъюнктурой. Генуэзская конференция, пишет Гофман, "была прервана с целью затушевать нефтяной скандал... После того как удалось действительно лишить группу "Шелл" её практического результата, повышение курсов на ньюйоркской бирже сделало крайне нежелательным дальнейшее развитие и раздувание скандала. Повышение курса акций способствовало примирению финансовых интересов обеих сторон... Если Генуэзская конференция, одушевлённая идеей "мира на земле", началась призывом к божьему соизволению, то в её финале громче всего слышались курсы важнейших нефтяных бумаг ньюйоркской биржи" 2 .

Конечно, было бы неправильно укладывать Генуэзскую конференцию в прокрустово ложе одной только нефтяной проблемы, как это делают Помаре, Гофман, Леспаньоль де ля Трамери, Маркоссон, Девенпорт и Сидней Кук, Антон Мор, Денни и другие. Англо-американские противоречия в Генуе определялись не одной нефтью. Возможный компромисс Англии с Советской Россией внушал серьёзные опасения США и по другим мотивам. В случае успеха Генуи Англия получила бы доступ к русскому рынку, её позиции в Европе усилились бы. Незадолго до Генуи США нанесли Англии поражение на конференции в Вашингтоне, ограничив британские претензии на сохранение гегемонии на морях и в Азии. Тогда уже США с успехом использовали против Англии её соперника в послевоенной Европе - Францию. В Генуе США в известной мере повторили тот же ход, добиваясь "равновесия" на европейском континенте. Франция охотно шла вместе с США, рассчитывая ослабить позицию Великобритании.

Нет, однако, ни малейшего сомнения в том, что борьба концернов "Стандарт ойл" и "Роял Детч Шелл" из-за русской нефти сыграла первостепенную роль в диплохматической истории рассматриваемого периода и во многом определила развитие событий в Генуе.

Пока советская делегация готовила ответ на меморандум союзников, на конференции происходили частные свидания и переговоры. Ллойд Джордж встретился с представителем Италии Шанцером, а также с представителями Германии Виртом и Ратенау. Видимо с целью оказать давление на Францию, английская и итальянская делегации 4 мая сообщили, что они рассматривают вопрос о частном признании советского

1 Леспаньоль де ля Трамери. Указ. соч., стр. 161.

2 Гофман К. "Нефтяная политика и англо-саксонский империализм", стр. 136 - 137. М. 1930.

правительства де юре на тот случай, если конференция разойдётся, не достигнув цели.

В свою очередь Барту, вернувшись из Парижа, беседовал с председателем бельгийской делегации Жаспаром. В результате беседы было опубликовано коммюнике о полном согласии обеих делегаций.

Итальянская делегация сделала заявление прессе, подчеркнув "тяжёлый кризис", к которому пришла конференция, и указав на то, что Ллойд Джордж и Шанцер беседовали между собой с целью придти к общему соглашению в вопросе о Советской России и Бельгии.

Наконец, в связи с различными толками прессы, Барту и Ллойд Джордж обменялись письмами, в которых главы английской " французской делегаций заявляли, что их государства остаются верными принципам Антанты.

Подал голос на конференции и Ватикан, вручивший через своего уполномоченного монсиньора Пиззардо меморандум о позиции папы в русском вопросе. Монсиньору Пиззардо порекомендовали исключить из меморандума требование о возврате собственности религиозных учреждений, чтобы не осложнять общих переговоров. Снесшись с Ватиканом, папский уполномоченный снял своё требование.

10 мая делегации приглашающих держав обсуждали вопросы, внесённые малыми государствами. Большинство этих вопросов было отведено под тем предлогом, что они выходят за пределы порядка дня конференций; другие были переданы на рассмотрение Лиги наций.

На этом закончилась очередная "пауза" конференции. И мая советская делегация передала свой ответ на меморандум союзников от 2 мая. Советский ответ констатировал, что меморандум от 2 мая является шагом назад по сравнению с соглашением, заключённым на вилле Альбертис 20 апреля, и даже по сравнению с лондонским докладом экспертов.

Советский ответ самым исчерпывающим образом доказывал, что с юридической точки зрения Советская Россия не обязана платить по прошлым долгам, возвращать имущество или возмещать убытки бывших собственников. Но несмотря на юридическую правоту своих позиций Советская Россия соглашалась платить прошлые долги и отказаться от своих контрпретензий в обмен на реальные кредиты. Однако меморандум "не говорит ничего окончательного о кредитах, которые державы, его подписавшие, согласны, предоставить российскому правительству. Кредиты же, которые они обещают предоставить своим подданным для торговли с Россией, имеют лишь факультативный характер.

Точно так же меморандум вновь ставит в полном объёме вопрос о военных долгах, аннулирование которых являлось одним из условий отказа России от своих контртребований" 1 .

Советский ответ устанавливал, что длительные совещания, которые повели к соглашению на вилле Альбертис, фактически окончились ничем не по вине Советской России.

Советский ответ констатировал, что державы, сосредоточивая все свои заботы на незначительной группе крупных капиталистов, пожертвовали интересами большого числа капиталистов, которые могли бы вернуться к деятельности в России, а с другой стороны - интересами множества мелких владельцев русских займов и бывших мелких иностранных собственников, претензии которых признаются справедливыми советским правительством. "Российская делегация не может не выразить своего удивления по поводу того, что державы вроде Франции, насчитывающие наибольшее количество мелких владельцев русских займов, об-

1 "Материалы...", стр. 238.

наружили наибольшее упорство в вопросе о возвращении имущества и таким образом подчинили интересы мелких собственников интересам нескольких групп, требующих возвращения имущества" 1 .

Цель, которую ставило себе советское правительство, участвуй в конференции - соглашение с другими государствами, - "была основана на предпосылке, что иностранные державы, организовавшие, военные интервенции, откажутся говорить с Россией в тоне победителя с побеждённым. Россия не побеждена... Россия и впредь готова в интересах достижения соглашения сделать иностранным державам серьёзные уступки однако, исключительно при том условии, что этим уступкам будут соответствовать равноценные уступки другой стороны в пользу русского народа. Для русского народа неприемлемы никакие соглашения, в которых его уступки не компенсируются действительными выгодами для него" 2 .

Указывался и другой выход - взаимное аннулирование претензий, при котором советское правительство выражало, однако, готовность уважать интересы мелких собственников. В заключение конференции предлагалось, в случае если державы всё же хотят заняться разрешением существующих между ними и Советской Россией спорных финансовых вопросов, учредить смешанную экспертную комиссию. Советская делегация заявляла, что, по её мнению, разногласия по финансовым вопросам между Советской Россией и другими странами не должны помешать разрешению на Генуэзской конференции других проблем.

Советский ответ на меморандум 2 мая явился новым этапом конференции. Советское правительство как бы подводило в этом документе итог всем бесплодным попыткам союзников понудить Советскую Россию к капитуляции. Раскрывая подлинный смысл меморандума от 2 мая, советская делегация указывала главного виновника, ответственного за срыв конференции, - Францию - и вместе с тем подчёркивала что правящие круги Антанты не хотят считаться с интересами экспортёров и мелких держателей займов. Вновь было подтверждено, что Советская Россия не пойдёт в кабалу к англо-французскому империализму.

Насколько неприятен был советский ответ руководителям конференции, можно судить по Ллойд Джорджу, который назвал ответ "бранчливым документом". После получения советского ответа на меморандум 2 мая вновь начались частные совещания и беседы. Ллойд Джордж беседовал с председателем югославской делегации Нинчичем, швейцарской - Мотта, румынской - Братиану, голландской - Ван-Карнбеком, польской - Скирмунтом, чехословацкой - Бенешем и японским представителем Хаяши.

13 и 14 мая представители держав, участвовавших в политической или русской подкомиссии, совещались без участия советской делегации. Темой обсуждения был, конечно, советский ответ. Ллойд Джордж предложил назначить одну или несколько комиссий экспертов, которые в сотрудничестве с советскими экспертами займутся вопросом о долгах, имуществах и кредитах. Он предложил также заключить временный пакт между Советской Россией и другими европейскими странами и - взаимно обязаться не вести пропаганду в других государствах во время работ комиссий экспертов. Все эти предложения сводились к тому, чтобы как-нибудь закончить конференцию, не "потеряв лица" перед общественным мнением.

Однако Барту, осуществляя непримиримую линию Пуанкаре, отказался принять предложение Ллойд Джорджа. Но английского премьера поддержали по обыкновению Шанцер и - явно против французских хо-

1 "Материалы...", стр. 240.

зяев - Братиану, а также швейцарец Мотта. На следующем заседании, в тот же день, к ним присоединились делегаты Японии, Польши и даже Бельгия. Очевидно, каждая из этих делегаций считала, что предложение Ллойд Джорджа является наименее скандальным выходом из положения. Пришлось и Барту согласиться с предложением Ллойд Джорджа, правда, с условием, что пакт о ненападении будет гарантирован "во времени и в пространстве".

Было решено, что исследование русского вопроса будет продолжено комиссиями экспертов союзных и нейтральных держав в июне в Гааге. После того как основные линии разрешения русской проблемы будут выработаны, эксперты представят доклад правительствам, которые и решат, желают ли они продолжать обсуждение с советской делегацией. Для участия в работах экспертов приглашались, исключая Германию, все державы, участвовавшие в Генуэзской конференции, а также США.

Печать, сообщая о совещаниях союзников, передавала, что державы готовятся исключить представителей Советской России из политической комиссии и обязать участвующие на конференции государства до окончания её работ не заключать сепаратных соглашений с Советской Россией.

Советская делегация, узнав об этом, направила 14 мая председателю конференции Факта резкий протест, заявив, что эти решения абсолютно неприемлемы для Советской России. Советская делегация указала, что устранение её от работ политической комиссии лишило бы последнюю объективного характера и морального авторитета не только в глазах русского народа, но и в глазах всего беспристрастного общественного мнения. Решение о запрете сепаратных соглашений с Советской Россией советская делегация расценивала как новую замаскированную блокаду, направленную против интересов русского народа. Советская делегация предлагала немедленно созвать политическую подкомиссию для обсуждения советского предложения о создании смешанной комиссии. Протест подействовал.

Политическая подкомиссия собралась 16 мая и заседала также 17-го. На заседаниях обсуждались вопросы, связанные с предстоящей работой комиссий экспертов. Советская делегация настаивала на том, чтобы в гаагских переговорах участвовала также и Германия. Это предложение было отведено под тем предлогом, что Германия уже раньше исключена из всяких переговоров, касающихся русских дел.

Советская делегация протестовала также против выбора места для встречи экспертов. Гаага не имела удобной связи с Советской Россией, а кроме того советское правительство не поддерживало дипломатических отношений с Нидерландами. Поэтому советская делегация предлагала заменить Гаагу Римом или Лондоном. Этот протест был также отведён, причём Ллойд Джордж, мотивируя своё возражение, откровенно заявил, что "заботой держав было выбрать место, где не было бы распространено никаких предвзятых мнений по намеченным вопросам" 1 . Другими словами, державы предпочитали вести и дальнейшие переговоры в тихих уголках, нежели в крупных центрах с многочисленным пролетарским населением.

Острый инцидент возник в подкомиссии в связи с замечанием Чичерина по поводу статьи 6-й предложений союзников о взаимном обязательстве ненападения. Уточняя текст статьи, Чичерин разъяснил, что обязательство о ненападении должно будет касаться не только РСФСР, но и всех республик, представленных советской делегацией.

1 "Материалы...", стр 266.

могут обсуждаться на конференции. Оправдывая японскую оккупацию Дальнего Востока, Ишии заявлял, что японское правительство "торопится вывести свои войска из приморских областей, как только оно сможет сделать это с честью" 1 . Ишии лицемерно уверял советскую делегацию с тем, что японские войска не примут участия ни "в каком нападении на дальневосточные территории, если не будут вынуждены к этому самообороной. Выступление Ишии встретило достойную отповедь со стороны советской делегации. Японскому делегату было прямо заявлено, что Дальневосточная республика не позволит превратить себя в японскую колонию и учтёт заявление Ишии об включении Дальнего Востока из обязательств о ненападении.

Подробно рассмотрев предложения держав о работе комиссий экспертов, советская делегация на заседании 17 мая подтвердила своё требование о создании смешанной, а не раздельных комиссий экспертов, но всё же заявила, что Советская Россия примет участие в предстоящей конференции.

Советская делегация настаивала на расширении обязательства о ненападении упоминанием о нападениях, совершаемых бандами. Делегация заявила, что советское правительство располагает документальными данными о приготовлениях бывших врангелевских войск к нападению на советские республики. Документы эти были переданы в секретариат конференции. Советская делегация потребовала роспуска белых банд в Финляндии, Польше, удаления всех врангелевских и петлюровских войск из Румынии и Бессарабии, немедленного разоружения и отправки в более отдалённые страны врангелевских солдат, находящихся в Югославии.

Ллойд Джордж возражал против создания смешанной комиссии экспертов под тем предлогом, что последние "перед лицом непримиримых принципов всё равно будут собираться отдельно".

В результате дискуссии председатель подкомиссии Факта заявил, что толкование советской делегации всеми считается правильным и что, следовательно, обязательство о ненападении должно относиться не только к регулярным войскам, но и к нерегулярным бандам. Что касается места конференции, то после формального заверения, что советские эксперты в Гааге будут пользоваться всеми теми же гарантиями, что делегации всех других наций, советская делегация дала своё согласие на созыв конференции в Гааге. На этом, собственно, и закончилась дискуссия по русскому вопросу на конференции в Генуе.

18 мая пленум первой комиссии утвердил постановление подкомиссии о созыве 26 июня в Гааге нерусской и русской комиссий для рассмотрения разногласий, существующих между советским русским правительством и другими правительствами "по вопросам о долгах, частной собственности и кредитах".

Было утверждено также взаимное обязательство о ненападении (с дополнительным четырёхмесячным сроком действия по окончании работы, комиссий) и о воздержании от всякой подпольной пропаганды, в том" числе от поддержки политических организаций других стран и иных способов вмешательства во внутренние дела других государств.

Обсуждение вопросов, связанных с Советской Россией, отодвинуло на задний план все остальные проблемы "восстановления Европы", поставленные в порядок дня конференции. Тем не менее три комиссии, созданные конференцией - финансовая, транспортная и экономическая, - заседали, составляли меморандумы, резолюции и доклады. Доклады эти обсуждались на втором и третьем, последнем, заседаниях конференции, 3- и 19 мая.

Все доклады комиссий, без исключения, с необычайной яркостью

1 "Материалы...", стр. 252.

продемонстрировали бессилие капитализма в восстановлении экономики послевоенной Европы.

Финансовая комиссия приняла 19 резолюций, более похожих на школьные прописи, нежели на серьёзные предложения об упорядочении финансового положения европейских государств.

Когда председатель финансовой комиссии Леминг Уортингтон Эванс заявил на пленарном заседании конференции, что резолюции комиссии представляют собой "финансовый кодекс, значение которого для современного мира столь же велико, сколь велико было некогда значение гражданского кодекса Юстиниана", то, по словам Стида, редактора "Таймс", это сравнение только развеселило делегатов.

На втором пленарном заседании конференции доклад финансовой комиссии не вызвал больших премий. Только советская делегация дала ему правильную оценку. Чичерин в своём кратком выступлении указал на необходимость межправительственных займов как важнейшего средства восстановления Европы. Говоря о резолюции комиссии, предусматривающей создание международных финансовых корпораций, советский представитель отметил, что эти корпорации не должны носить характер монополии. Он подчеркнул зависимость восстановления мира от политики всеобщего разоружения. Эти же доводы были развиты в замечаниях советских делегатов на меморандум по валютным вопросам.

"С точки зрения политической экономии и бюджетной практики, - говорилось в этих замечаниях, - финансовая комиссия должна возвысить свой голос против безумства, побуждающего все страны при наличии производства, в два - три раза пониженного по сравнению с довоенным, позволить себе роскошь военных расходов, значительно превышающих довоенные" 1 .

По вопросу о кредитах советская делегация представила в финансовую комиссию меморандум, в котором подробно мотивировала необходимость и объём кредитов, требуемых для восстановления хозяйства Советской России.

Совершенно бессодержательную резолюцию приняла конференция по докладу транспортной комиссии. В ней не было ровным счётом ничего, кроме общих пожеланий о восстановлении транспорта, об устранении препятствий в международных сообщениях, о свободе транзита.

Сходным по типу с докладами финансовой и транспортной комиссий являлся доклад экономической комиссии. В нём также содержались одни общие благочестивые рекомендации.

Обсуждение доклада экономической комиссии на последнем пленуме конференции было весьма скудным по содержанию. Председатель комиссии француз Кольра посвятил значительную часть своей речи защите тезиса, гласившего, что "некоторые вопросы мирового хозяйства, при всей их серьёзности, не требуют ни общего обсуждения, ни общего действия" 2 . Таким образом, устами самого председателя экономической комиссии было заявлено, что её предложения не имеют никакой цены. Ратенау вновь говорил о необходимости снижения задолженности отдельных государств, о более мягком обращении со странами-должниками.

Только советская делегация заявила, что докладу экономической комиссии "нехватает той смелости, которая необходима, если бы действительно имелось в виду приступить к работе всеобщего восстановления".

"Необходим целый ряд мер, новая политическая ориентация, наподобие той, какую я наметил в главных чертах на первом заседании Генуэзской конференции", - говорил Чичерин.

1 "Материалы...", стр. 376.

2 Там же, стр. 415.

Вместе с тем Чичерин указал на то, что в главе отчёта экономической комиссии, трактующей о рабочем вопросе, нет упоминания о законодательстве в защиту рабочих, и правительствам предоставляется свобода не применять восьмичасовой рабочий день.

Таким образом, доклады финансовой, транспортной и экономической комиссий свелись к благам пожеланиям, Бесплодность их работ подчёркивалась ещё и тем, что каждая комиссия повторила резолюции какой-либо предыдущей и; недавней конференции 1 .

По существу, на Генуэзской конференции было официально признано" что соглашения, конвенции, резолюции по экономическим вопросам, принятые в 1920 - 1921 гг., остались на бумаге и не выполняются подписавшими их правительствами.

Третье пленарное заседание конференции состоялось 19 мая. После принятия доклада экономической комиссии Шанцер доложил о предложениях первой комиссии по поводу предстоящей конференции в Гааге. Предложения эти были приняты большинством делегаций. Литовцы отказались принять обязательство о ненападении ввиду военной оккупации части Литвы Польшей. Норвежцы воздержались от голосования, так как они не получили инструкций от своего правительства. Наконец, бельгийцы и французы, не голосуя за решения, заявляли, что они предложат своим правительствам принять их.

После принятия резолюции начались заключительные речи. Первым такую речь держал Ллойд Джордж. Он сделал всё, чтобы затушевать неудачу конференции и "сохранить лицо". "Италия, - говорил Ллойд Джордж, характеризуя работу конференции, - угостила нас всеми видами погоды... Мы имели, конечно, солнечные небеса, но вам достались также злые и холодные северные ветры; мы пережили также угрюмый и подавляющий сирокко; были и грозы, но сегодня всё это закончилось голубым небом. Такова история конференции" 2 .

Ллойд Джордж не жалел красок для того, чтобы доказать "успех" конференции. Он заявлял, что ели бы Генуэзская конференция ограничилась одними лишь докладами финансовой, экономической и транспортной комиссий, то и в этом случае она оправдала бы своё существование. Английский премьер говорил, что конференция значительно приблизилась к разрешению "русской проблемы", и выражал надежду на успешное продолжение её работ в Гааге. В поэтических тонах Ллойд Джордж рисовал значение обязательства о ненападении: "Мы решили испытать мир на оселке наших сердец, и после того, как он пребудет там в течение семи месяцев, мы более не выпустим его оттуда" 3 .

Всё же, очевидно, Ллойд Джордж понимал, что ограничиться апологетическими речами об "удаче" конференции нельзя. Поэтому в своей речи он постарался взвалить вину за неуспех в разрешении "русского вопроса" на Советскую Россию, выступая в качестве "миротворца" против "упрямых доктринёров".

Заключительная речь Барту также была выдержана в умеренных

1 Так, финансовая комиссия дублировала в своих предложениях выводы Брюссельской финансовой конференции 1920 года. Транспортная комиссия в своих решениях настаивала на скорейшей ратификации и выполнении конвенций, заключённых в Барселоне 20 апреля 1920 г. по поводу свободы транзита, режима судоходных путей международного значения, международного режима железных дорог. Наконец, резолюции экономической комиссии ссылались на ранее заключённые соглашения, в том числе на устав Лиги наций, на решения международной конференции о паспортах, таможенных формальностях и сквозных билетах в октябре 1920 г., на решения Вашингтонской конференции о мерах против безработицы. Чтобы напомнить представленным в Генуе государствам эти конвенции, комиссия в приложении к своему докладу опубликовала их резюме,

2 "Материалы...", стр. 442.

3 Там же, стр. 447.

тонах. Говоря о переговорах с советской делегацией, Барту сетовал на то, что несмотря на его мирные намерения его чучело сожгли на демонстрации в Петрограде.

Остальные заключительные речи содержали общие слова.

Советская оценка итогов конференции и вместе с тем отповедь Ллойд Джорджу была дана в выступлении Чичерина. Советский представитель заявил, что при всём том значении, которое имеет самый факт собрания всех европейских стран, без различия победителей и побеждённых и вне различия между противоположными системами собственности, результаты конференции "не оправдывают великих ожиданий, которые она возбудила среди народов всех стран... Конференция не сделала смелого шага в направлении к новым экономическим и политическим методам творческой созидательной работы... Нам не дали вынести на конференцию вопрос о разоружении точно так же, как и некоторые другие вопросы... Конференция оказалась, за небольшими и незначительными исключениями, неспособной прибавить что-либо к существующим фактам или же к резолюциям, принятым другими конференциями" 1 . Она не придерживалась принципа равенства победителей и побеждённых стран и равенства между советской системой и системой капиталистической. "Таковы, по нашему мнению, - говорил Чичерин, - причины неудовлетворительных результатов конференции".

Обращаясь к выступлению Ллойд Джорджа, он указал, что теория неравноправия двух систем собственности, развитая английским премьером, "не сумеет обратить русский народ в его веру, точно так же как не удалось это сделать вторгавшимся белоармейцам. Британский премьер говорит мне, что, когда мой сосед ссудил мне деньги, я обязан ему уплатить. Хорошо, я соглашаюсь в данном особом случае из желания примирения, но я должен прибавить, что если этот сосед ворвался в мой дом, убил моих детей, уничтожил мою мебель и сжёг мой дом, он должен, по крайней мере, начать с возвращения мне уничтоженного... Мы пошли ещё дальше. Мы удовлетворились бы получением достаточной помощи для того, чтобы быть в состоянии выполнить возложенные на нас обязательства. Но другая сторона не стала на ту же точку зрения" 2 .

Провал Генуэзской конференции был не просто неудачей дипломатии союзных держав: он явился результатом их ошибочной политики, следствием политического просчёта. В самом деле, на что делали ставку правящие круги капиталистических держав, сначала приглашая Советскую Россию в Геную, затем предъявляя ей свои требования на конференции и, наконец, обрывая переговоры?

Прежде всего бесспорным считалось, что тяжёлое экономическое положение страны, ухудшившееся в связи с голодом 1921 г., ослабило позиции советского правительства и побудит его к капитуляции. "По весьма любопытной исторической аберрации, - пишет французский автор, - французское общественное мнение рассматривало Советскую Россию, как страну раскаявшуюся, даже как страну побеждённую" 3 . Немалую роль в планах империалистов играли также расчёты на то, что советская власть сама - и притом быстрыми темпами - идёт по пути капиталистического перерождения. Именно так оценили широкие буржуазные круги Запада новую экономическую политику. Если в этой перспективе несколько сомневались представители наиболее агрессивных, интервенционистских групп, то в ней были уверены деятели тех кругов,

В сентябре 1922 г. Эррио сам побывал в Советской республике я вернулся во Францию, ещё более уверенный в том, что Советская Россия становится "нормальным" капиталистическим государством.

В этом духе выступали немецкие политики разных лагерей. Орган германской народной партии "Deutsche Politik" утверждал, что ввиду ужасного голода в России "Ленин, для того чтобы восстановить русское народное хозяйство, готов броситься в объятия западноевропейского капитализма" 3 . Известный дейч-национал Гетцш заявлял в рейхстаге, что в России налицо "отход от принципов безусловного экономического большевизма... Die novaja ekonomischeskaja politika, -говорил Гетцш, - в полном ходу, и с трудом, с большим трудом ещё защищаются сейчас оба последние укрепления - социализация крупной промышленности... и сохранение государственного комиссариата внешней торговли - эти последние укрепления в этой системе, которая стала хрупкой, которая потерпела крах и так обанкротилась, как только возможно" 4 .

Социал-демократы вторили дейч-националам. Мюллер утверждал, что "русские Советы... будут, так сказать, этапами вновь освящать частную собственность, если они хотят получить деньги у капиталистов".

Наряду с политическими деятелями, подобными Ллойд Джорджу, Эррио и другим, значительная часть журналов и газет - от консервативных до социалистических - также расценивали положение дел в Советской России как процесс её быстрого капиталистического перерождения.

Орган британских колониальных кругов "The Round Table", в статье "Коммунистический эксперимент в России" подробно излагал своё представление о том, чем является "nowaja ekonomitscheskaja politika": "Россия будет ещё дальше идти по пути капитализма... Наш генеральный вывод должен быть тот, что советское правительство будет, используя коммунистическую фразу, продолжать своё экономическое отступление" 5 .

Д"Абернон писал, что "весь ареопаг Европы в течение пяти недель находился в Генуе и сделал себя смешным" 2 .

Разочарование и недовольство в связи с неудачей Генуи ярко проявились в прениях европейских парламентов, обсуждавших итоги конференции. "Я не говорю, что Генуя окончательно победит, - заявил в палате общин Ллойд Джордж, - я верю в то, что она уже совершила великие дела... Мы установили перемирие между народами" 3 . Эта декларация звучала так же слабо, как и уверения британского премьера в том, что решения финансовой и других комиссий конференции, "внесут большое улучшение в несчастливые условия" 4 .

Ллойд Джордж стремился свалить вину за неудачу конференции на советскую делегацию. Он не "постеснялся даже прибегнуть к вымыслам, утверждая, будто советский меморандум от 11 мая объясняется "внутренней борьбой в Советской России", празднованием 1 Мая и влиянием "экстремистов". Доклад Ллойд Джорджа был встречен всеобщей критикой. Премьера обвиняли не только консерваторы и лейбористы, но и либералы. Асквит назвал результаты конференции "угнетающе и даже бедственно скудными". Асквит, между прочим, заметил, что решение конференции "воздержаться от вооружённых выступлений до Гааги отнюдь не двигается достижением, так как, например, Россия уже заключила в Риге подобное соглашение накануне Генуи с Латвией, Эстонией, Польшей. Консерваторы жаловались на то, что Ллойд Джордж не выполнил своих обещаний и не склонил Советскую Россию к капитуляции. "Ллойд Джордж не сказал нам, - говорил консерватор Гвинн, - что он в результате Генуэзской конференции в огромной мере усилил "позиции Германии и России" 5 . Консерватор лейтенант-полковник Арчер Ши переда-

Во французской палате депутатов Пуанкаре заявил, что политическая конференция в Генуе потерпела полный крах, а экономическая конференция победила. Он не стеснялся в злобных выпадах против советского правительства, возмущался тем, что оно ставило свои условия вместо того, чтобы ожидать предложений "цивилизованных народов Европы", Говоря о предстоящей конференции в Гааге, Пуанкаре заметил, что решать русский вопрос или вопрос о восстановлении Европы в отсутствии США - это значило бы решать задачу квадратуры круга 2 . Так французский премьер косвенно признал зависимость позиции Франции в Генуе от американского диктанта.

Однако Пуанкаре не избег критики - и не только слева. Марсель Самба напомнил премьеру первый день Генуи: "Мы дали русским превосходный шанс. Когда Чичерин понял, что о разоружении не говорят, естественно, он стал говорить о нём по всякому поводу... Бриан, сказали нам русские, говорил в Вашингтоне; вы сами (т. е. Пуанкаре. - Н. Р. ) говорили о наших больших вооружениях, - мы готовы разоружиться. Я предлагаю вам говорить о разоружении... Что ответили вы Чичерину? Ничего. Естественно, вы должны признать, что Чичерин действует против вас оружием, которое вы сами вложили ему в руки" 3 .

В шовинистическом угаре трезво прозвучала речь Эррио: "Наши делегаты возвратились из Генуи, говорят нам, со свободными руками, но и с пустыми". Правый депутат Молинье выражал опасение, чтобы Франция не осталась в стороне от русской нефти. Декларация правительства и вотум доверия были приняты палатой 484 голосами против 100.

Среди парламентских выступлений заслуживает внимания доклад чехословацкого премьер-министра Бенеша, который играл значительную роль как накануне Генуи, так и на самой конференции. Бенеш акцентировал "среднюю" политику Чехословакии в Генуе, её стремления смягчить англо-французский конфликт и найти общий язык с Советской Россией. "Я подчёркиваю с удовлетворением, - говорил Бенеш, - что представители России ни в чём не критиковали нашу политику в отношении России" 4 .

"арбитрами конференции" и "раздавателями благ умоляющим" представителям деловых кругов. Бенеш в цитированной выше речи заявил, что "с помощью Генуэзской конференции Россия (Вновь занялась активной международной политикой, будучи в действительности признана де факто". 1 Реакционный французский автор, близкий Пуанкаре, профессор Барду, присутствовавший на конференции, весьма живописно иллюстрировал это признание де факто советской страны, достигнутое в Генуе. "Все двери открываются перед большевиками, - с нескрываемым озлоблением писал Барду. - Муниципалитеты и университеты принимают их во дворцах. Прелаты чокаются с ними и домогаются их сотрудничества. Короли приветствуют их братскую державу и превозносят их цицеронианское красноречие".

"Мы пришли сюда, чтобы сокрушить Францию", - шепчет итальянский голос. "Будьте умеренны, - мы осуществим великое восточное дело, - советует английский голос. "Помогите им выйти из нашей изоляции, и я обеспечу вас пушками и ботинками", - умоляет германский голос. "Раз вы подписали договор с Виртом, почему не заключить договор с нами", - предлагает венгерский голос. "Перед тем как уезжать, побывайте в Риме", - говорит папа. За дипломатами следуют деловые люди: "Отдайте мне Донецкий бассейн - этого будет достаточно... Согласитесь на монопольную продажу нефти... Дайте мне концессию на лес" 2 . Если и внести некоторую поправку на раздражение французского публициста, то все равно нельзя не признать, что нарисованная им картина была недалека от действительности.

Ошеломляющее впечатление на общественное мнение всего мирз произвела независимая позиция, стойкость и смелость, проявленные социалистическим государством на международной конференции несмотря на трудные условия, в которых находилась страна. История не дала ни одного примера подобного поведения государства в аналогичной ситуации. Этим, видимо, и объясняется тот факт, что политические и общественные деятели, писатели и журналисты, дипломаты и деловые люди были буквально потрясены поведением советского правительства и его представителей.

Консервативные английские публицисты из журнала "The Round Table" с почтением говорили о "стойкой независимости" советской делегации в Генуе. Ллойд Джордж отзывался о советских руководителях как о "людях исключительных способностей, со знанием внешнего мира" 3 .

Бывший итальянский премьер Франческо Нитти в нашумевшей книге "Европа над бездной" воздавал должное "глубокому национальному духу большевизма". "Большевизм, - писал он, - предпочёл отказаться от всяких кредитов, но не предавать или ограничивать свою свободу а угоду иностранцам. Россия одолела ненавистный контроль, предложенный ей державами, после попыток одолеть её силой орудия и голода" 4 .

Словом, к какому бы автору мы ни обратились, мы всюду встретимся с мнением, ярко выраженным в статье враждебно настроенного к советской стране английского консервативного публициста Гамильтона Файфа "Когда история Генуэзской конференции будет написана с полным знанием дела, то историк будущего скажет, что её результаты были удовлетворительны только для одного правительства - для правительства России" 5 .

"Делегация РСФСР и союзных с ней советских республик, - говорилось в резолюции III сессии ВЦИК о Генуе, - правильно выполнила свои задачи, отстаивая полную государственную независимость и самостоятельность РСФСР, борясь с попытками закабаления русских рабочих и крестьян, давая энергичный отпор стремлению иностранных капиталистов восстановить частную собственность в России; точно так же делегация вполне правильно выразила интересы трудящихся РСФСР и братских советских республик, заключив договор с Германией на началах полного равноправия и взаимности" 1 .

Твёрдая позиция советского правительства в Генуе нанесла поражение военным партиям буржуазии, рассчитывавшим на новую интервенцию, и побудила правящие круги капиталистических стран ускорить установление экономических и политических связей с советским государством на основах равноправного соглашения двух систем собственности.

Советская Россия не поддаётся дипломатической интервенции, она не предоставляет бесплатно своих богатств, - значит, с ней надо торговать - вот вывод, который сделали капиталисты после Генуи в большей мере, чем до неё.

Детердинг, который в сентябре 1922 г. на международной конференции нефтепромышленников поклялся не иметь дела с Советами, спустя четыре месяца не выдержал искушения и заключил контракт с Москвой. "Стандарт ойл" той же зимой направил в Советскую Россию своего представителя с той же целью. Этому примеру последовали и другие тресты. Никакие заклинания о финансовом и экономическом бойкоте советской страны не могли отменить закономерностей исторического развитая.

ВЦИК в своём постановлении о Генуе в особенности подчеркнул "правильность и своевременность того, что делегация в первом же своём выступлении выдвинула предложение всеобщего разоружения. В этом выступлении делегации РСФСР, - заявлял ВЦИК, - нашли своё выражение интересы и желания не только трудящихся масс России, но и кровные интересы трудящихся всего мира и всех угнетённых и порабощенных народов и наций".

Генуэзская конференция, по планам её инициаторов, должна была продемонстрировать единый фронт капиталистических держав, направленный против Советской России. На деле конференция убедила всех в обратном. Она наглядно обнаружила глубокие противоречия между Англией и Францией, Англией и США, Японией и США, между союзниками и Германией. Генуя ослабила зависимость внешнеполитического курса ряда малых государств от Франции, являвшейся центром антисоветской политики. В первую очередь это относилось к Чехословакии.

Рапалльский договор с Германией, по крайней мере на ближайшие годы, выбивал из рук Англии и Франции перспективу использования Германии в качестве орудия антисоветской политики.

Констатируя крайнюю неустойчивость капиталистической системы

1 "Внешняя политика СССР 1917 - 1944 гг.". Т. II, стр. 419.

в целом, ВЦИК с полной правотой мог заявить: "Чем бы непосредственна ни закончилась Генуэзская конференция, весь ход международных отношений за последнее Время свидетельствует о неизбежности на данном этапе исторического развития временного сосуществования коммунистической и буржуазной систем собственности и заставляет даже наиболее непримиримых врагов Советской России искать путей соглашения с коммунистической системой собственности, после того как кончились крахом их четырёхлетние попытки насильственно ликвидировать эту систему" 1 .

Самый факт выступления Советской России на первой послевоенной общеевропейской конференции имел огромное международное значение. Стойкое противодействие советского правительства покушениям империалистов на независимость страны нашло широкий отклик в рабочих массах и среди всех демократических кругов Европы и Америки. "Громадное сочувствие, которым пользовалась советская делегация в Генуе со стороны широких слоев населения в Италии, - говорилось в отчёте ЦК РКП(б), - было отражением того внимания и сочувствия, которое Советская Россия приобрела за годы своей борьбы в глазах трудящихся всего мира" 2 .

Достаточно выразительно говорил об "этом бывший французский министр Кайо. Рабочие всех стран "тем более воспламенились идеей всеобщего ниспровержения, что обнаружилось намерение взять под стражу русскую революцию" 3 .

В Генуе, впервые на широкой арене, выступила советская дипломатия. До этого времени она была известна главным образом по дипломатическим документам советского правительства, тщательно замалчивавшимся зарубежной прессой. До апреля 1922 г. имели место лишь отдельные и, как правило, закрытые совещания представителей буржуазных государств с советскими представителями. Только в Генуе советской дипломатии впервые довелось выступить с международной трибуны, гласно и открыто. Генуэзская конференция продемонстрировала всему Миру, что руководимая Лениным дипломатия молодого советского государства своим искусством маневрировать в самых сложных условиях, сочетая твёрдость и гибкость, не только не уступает искушённой, многоопытной дипломатии буржуазных государств, но намного превосходит её.

После разгрома интервентов и белогвардейцев открылся новый период в отношениях между Советским государством и капиталистическим миром. Важнейшей чертой этого периода было продолжение борьбы Советского правительства за проведение в жизнь ленинского принципа мирного сосуществования с капиталистическими странами, за установление нормальных экономических и политических отношений с капиталистическими государствами.

В. И. Ленин в июне 1921 г. писал: «Международное положение РСФСР характеризуется в настоящее время некоторым равновесием, которое, будучи чрезвычайно неустойчивым, создало все же своеобразную конъюнктуру всемирной политики» (В. И. Ленин, III конгресс Коммунистического Интернационала 22 июня - 12 июля 1921 г. Тезисы доклада о тактике РКП на III конгрессе Коммунистического Интернационала, Соч., т. 32, стр. 429. ).

Упрочение мира, завоеванного советским народом дорогой ценой, являлось главной задачей советской внешней политики. Успешному решению этой задачи должно было способствовать установление взаимовыгодных экономических связей с зарубежными странами, включая предоставление концессий иностранным капиталистам, что могло также служить одним из дополнительных средств улучшения снабжения рабочих и крестьян необходимыми товарами. Борьба Советского правительства за мирное сосуществование опиралась на единодушную поддержку народа, а также на братскую помощь зарубежных трудящихся.

В правящих кругах капиталистических стран вопросы взаимоотношений с Советской Россией вызывали острые столкновения между двумя тенденциями - тенденцией к сохранению интервенционистской политики и «непризнанию» Советского правительства и тенденцией к установлению с ним нормальных дипломатических и экономических отношений. Агрессивные элементы не отказывались от своей конечной цели - насильственной реставрации эксплуататорского строя в России. Однако в 1921-1922 гг. в правящих кругах капиталистических стран возобладало мнение о необходимости перейти к новым методам борьбы - начать торговать с Советской страной и попытаться дипломатическими и экономическими средствами принудить ее к капитуляции.

Последовательно осуществляя политику мирного сосуществования, Советское правительство 28 октября 1921 г. обратилось к правительствам Великобритании, Франции, Италии, Японии и Соединенных Штатов Америки с нотой, в которой сделало ряд важных предложений. Принимая во внимание, что судьба займов царского правительства интересовала миллионы мелких держателей, Советское правительство соглашалось признать довоенные царские долги при условии, что западные страны предоставят Советской России льготы, обеспечивающие практическую возможность погашения этих долгов. В ноте отмечалось, что одной из основных целей советской политики является «экономическое сотрудничество с другими державами» и что, поскольку экономические вопросы тесно связаны с политическими, «нельзя думать об установлении полного мира без России» и «вопрос о взаимоотношениях между Россией и остальным миром, являющийся первостепенным мировым вопросом, не может быть разрешен без соглашения с Советским правительством». Поэтому согласие Советской России на существенные уступки в вопросе о долгах должно сопровождаться заключением окончательного всеобщего мира с ней и признанием Советского правительства. В ноте предлагалось созвать международную конференцию для разрешения всех этих проблем.

Советские предложения вызвали большой интерес в западных странах. Особенно настойчивые призывы согласиться на созыв международной конференции раздавались в правящих кругах Англии, сознававших, что расширение экономических отношений с Советской Россией содействовало бы устранению трудностей, которые переживала английская внешняя торговля. Правительство Ллойд-Джорджа рассчитывало, что, взяв на себя роль организатора большой международной конференции, оно укрепит свой престиж в глазах английского народа, выступающего против интервенционистской, антисоветской политики. Экономическая конференция с участием России, от которой путем коллективного нажима предполагалось добиться больших уступок, могла также усилить позиции Англии в ее острой борьбе с Соединенными Штатами за морскую гегемонию и с Францией - за влияние в Европе и на Ближнем Востоке. В частности, английское правительство рассчитывало, что Германия будет на предстоящей конференции блокироваться с Англией против их общего французского конкурента. В пользу созыва конференции склонялись и влиятельные круги Италии, экономическое положение которой также было тяжелым. Иные взгляды высказывали промышленники и финансисты Франции, которые не испытывали больших экспортных затруднений, ибо продукция их предприятий и капиталы банков в значительной части шли на восстановление районов страны, разрушенных в военные годы. Кроме того, французские империалисты тогда вообще вели ожесточенную антисоветскую политику.

IX Всероссийский съезд Советов в декабре 1921 г. дал указание ВЦИК, Совнаркому и Наркоминделу продолжать переговоры с иностранными правительствами на основе заявления от 28 октября 1921 г.

Вопрос о созыве международной конференции должен был решить Верховный совет Антанты, заседания которого открылись 6 января 1922 г. в Каннах. Американское правительство, еще не сформулировавшее официально свое отношение к намечаемой конференции, поручило своему послу в Англии принять участие в этих заседаниях в качестве наблюдателя.

Английское правительство в меморандуме, переданном премьер-министру Франции Бриану за два дня до начала каннских совещаний, предложило созвать экономическую конференцию всех европейских стран, включая Советскую Россию. Это предложение Ллойд-Джордж повторил в своей речи в Каннах, добавив, что Россия со своей стороны должна обязаться уплатить долги, возместить иностранным собственникам убытки от конфискации их имущества, воздерживаться от «пропаганды» и подписать соглашения о ненападении с соседними государствами. В первый же день совещания была принята резолюция, представленная главой английского правительства. Она содержала предложение созвать в феврале или начале марта в Генуе экономическую и финансовую конференцию всех стран Европы.

7 января итальянское правительство передало Советскому правительству официальное приглашение на конференцию, выразив пожелание, чтобы советскую делегацию возглавил лично В. И. Ленин.

8 января Советское правительство послало ответную ноту, в которой, принимая приглашение Верховного совета Антанты, указало, что, если В. И. Ленин вследствие перегруженности работой не сможет покинуть Россию, «...тем не менее, состав делегации, равно как и размеры предоставленных ей полномочий, придадут ей такой же авторитет, какой она имела бы, если бы в ней участвовал гражданин Ленин».

Приглашением России на международную конференцию капиталистические державы признали неизбежность установления деловых взаимоотношений с Советской страной. Это было крупной дипломатической победой Советского государства.

Подготовка Генуэзской конференции

Вернувшегося из Канн Бриана встретила резкая критика правой части французского парламента, недовольной тем, что он согласился «участвовать на международной конференции вместе с Лениным» (так говорилось в телеграмме президента Мильерана Бриану). Бриан выступил в парламенте с объяснениями. Бурные прения закончились отставкой правительства. Главой кабинета стал представитель наиболее агрессивных кругов французского империализма - Пуанкаре. Он тотчас направил Англии ноту, в которой указал, что необходимо добиться от Советской России привилегий, равноценных капитуляционному режиму в колониальных и зависимых странах, и предложил отсрочить созыв конференции не менее чем на три месяца; на деле Пуанкаре стремился сорвать конференцию. Во время встречи Ллойд-Джорджа с Пуанкаре в Булони 25 февраля 1922 г. был достигнут компромисс, временно смягчивший англо-французские разногласия: Пуанкаре признал неизбежность конференции, а британский премьер отказался от своего первоначального намерения поставить на обсуждение конференции вопросы о репарациях с Германии и о пересмотре мирных договоров. Открытие конференции назначалось на 10 апреля. Было обусловлено также, что приглашение Советской России не означает ее признания, вопрос о котором будет решен в зависимости от того, примет ли Советское правительство все экономические требования западных держав. Для формулирования этих требований создавался комитет экспертов без участия советского представителя.

Готовясь к конференции, правительства капиталистических государств разрабатывали планы экономического внедрения в Советскую Россию. Буржуазная печать широко обсуждала проект образования международного консорциума капиталистов Англии, Франции, Италии, Бельгии, Японии, Германии, который осуществил бы экономическое закабаление Советской страны, превратив ее по существу в колонию.

В Париже состоялась конференция «защиты частных интересов в России», на которой выдвигались требования о восстановлении в России частной собственности на средства производства, а также об уплате Советским правительством всех долгов и возмещении за конфискованную собственность иностранцев. В резолюциях этой конференции указывалось, что, пока Советское правительство не выполнит всех этих требований, оно не должно быть признано.

Стремление диктовать Советскому правительству кабальные условия и добиться реставрации капитализма в России, особенно отчетливо выявившееся в политике Пуанкаре, встретило поддержку в Соединенных Штатах Америки. Несмотря на то что многие представители американских деловых кругов в расчете на выгодные торговые соглашения с Советской Россией высказывались за участие в конференции, правительство Соединенных Штатов отрицательно отнеслось к этой идее, так как опасалось, что конференция приведет к усилению международных позиций Советского государства, ускорит политическое признание его со стороны буржуазных стран. 8 марта 1922 г. государственный секретарь Юз передал союзникам ноту с официальным отказом американского правительства от участия в намечаемой конференции, ввиду того что она «не есть чисто экономическая конференция, а носит скорее характер политической конференции». В ноте повторялось требование реставрировать капиталистические порядки в России как предварительное условие для экономических переговоров, а также содержалось предупреждение конкурентам американских монополистов в борьбе за русский рынок, что они не должны ничего предпринимать для того, чтобы «извлечь из России экономические выгоды» (т. е. не должны заключать с Советской Россией двусторонние деловые соглашения).

Советское правительство считало, что Генуэзская конференция может сыграть важную роль в укреплении мира и развитии взаимного сотрудничества государств. Чрезвычайная сессия ВЦИК 27 января 1922 г. утвердила состав советской делегации, посылаемой на конференцию. Председателем делегации был назначен В. И. Ленин, его заместителем - народный комиссар иностранных дел Г. В. Чичерин «со всеми правами председателя на тот случай, если обстоятельства исключат возможность поездки товарища Ленина на конференцию».

Восемь республик - Азербайджанская, Армянская, Грузинская, Белорусская, Украинская, Хорезмская, Бухарская, Дальневосточная - поручили делегации РСФСР защищать их интересы в Генуе.

В. И. Ленин тщательно готовил советскую делегацию к предстоящей сложной дипломатической борьбе. Определяя отношение Советского правительства к Генуэзской конференции, он говорил: «Мы с самого начала заявляли, что Геную приветствуем и на нее идем; мы прекрасно понимали и нисколько не скрывали, что идем на нее как купцы, потому что нам торговля с капиталистическими странами... безусловно необходима, и что мы идем туда для того, чтобы наиболее правильно и наиболее выгодно обсудить политически подходящие условия этой торговли, и только» (В. И. Ленин, О международном и внутреннем положении Советской республики. Речь на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 г., Соч., т. 33, стр. 187. ). Вместе с тем Ленин назвал пустым вздором, на который не стоит отвечать (См. В. И. Ленин, О международном и внутреннем положении Советской республики. Речь на заседании коммунистической фракции Всероссийского съезда металлистов 6 марта 1922 г., Соч., т. 33, стр. 192. ), намерение агрессивных империалистических кругов навязать Советской России кабальные условия.

Перед советской делегацией В. И. Ленин поставил две цели: во-первых, борьба за мир и экономическое сотрудничество народов; во-вторых, установление деловых, торговых отношений России с капиталистическими странами. В подготовленной под руководством Ленина программе важнейшим был пункт о всеобщем сокращении вооружений. В письме к Г. В. Чичерину от 14 марта1922 г., Ленин предложил также поставить на обсуждение в Генуе «отмену всех военных долгов» и пересмотр «версальского и всех военных договоров». Он считал, что «при такой тактике мы выиграем и при неудаче Генуи», что необходимо провести «опрос всех государств» и сделать попытку «уговорить несогласных из них» (Ленинский сборник XXXVI, стр. 455. ). В ленинских директивах и инструкциях учитывались и разногласия между Англией и Францией, и позиции различных партий в капиталистических странах, и большая заинтересованность империалистов в налаживании экономических связей с Советской страной. Вместе с тем В. И. Ленин указывал, что не следует ультимативно настаивать на принятии широкой программы: «Не хотите широкой, давайте более узкую... Пойдем и на самую даже узенькую, но только ни на что не выгодное для нас не пойдем. Ультиматумам не подчинимся».

27 марта 1922 г. советская делегация во главе с Г. В. Чичериным выехала из Москвы. 29 марта, остановившись в Риге, она провела совещание с представителями Латвии, Эстонии и Польши для согласования совместной программы действий в Генуе. Участники совещания решили добиваться сохранения всеобщего мира, признания Советского правительства де-юре, ограничения вооружений во всех государствах. Позднее во время Генуэзской конференции Эстония, Латвия и Польша во многом отошли от этого решения; тем не менее Рижское совещание содействовало их отрыву от антисоветского блока.

Отношение Советского правительства к международной экономической конференции и проведенные им подготовительные мероприятия встретили полную поддержку советского народа. Об этом свидетельствовали многочисленные резолюции собраний рабочих, служащих, крестьян, красноармейцев. В одном из первомайских лозунгов Центрального Комитета Коммунистической партии говорилось: «Делегации Советов в Геную - наш наказ: мы победили, мы - хозяева в стране, наши завоевания - нерушимы, наша власть - незыблема, права и границы советских республик - неприкосновенны».

В зарубежных странах, в том числе во Франции, Англии, Германии, Соединенных Штатах, трудящиеся массы настаивали на безоговорочном признании Советского правительства, на возобновлении торговли с Россией, разоблачали провокационные антисоветские происки реакционных сил. Мировое демократическое общественное мнение расценило приглашение Советского государства в Геную как доказательство невозможности решать без России международные проблемы и как признание силы советского народа, блестяще выигравшего труднейшую войну против империалистов и готового дать решительный отпор всем посягательствам на его суверенитет и экономическую независимость.

Открытие конференции в Генуе. Позиции сторон

Генуэзская конференция открылась 10 апреля 1922 г. в присутствии многочисленных делегаций от 34 стран. Это была первая большая международная встреча представителей государств с различными социально-экономическими системами. Интерес к ней во всем мире был огромный. Гостиницы и частные дома старинного итальянского города заполнили прибывшие из разных стран журналисты, банковские деятели, представители промышленных монополий и торговых фирм, всякого рода агенты, посредники, разведчики, русские белые эмигранты. Итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон, усилило полицию, прислав в Геную дополнительно 500 тайных агентов.

Первым на конференции выступил ее председатель - итальянский премьер-министр Факта. В своей декларации он требовал, чтобы все участники конференции полностью присоединились к каннским резолюциям Верховного совета Антанты. Взявший затем слово глава английской делегации Ллойд-Джордж нарисовал мрачную картину послевоенной экономической разрухи и призвал всех делегатов содействовать установлению мира и достижению соглашения. После него говорил от имени Франции Луи Барту; он тоже призвал к миру, но вместе с тем заявил, что существующие договоры не должны обсуждаться на конференции.

В центре внимания первого пленарного заседания было выступление представителя Советской России. В декларации, которую огласил Г. В. Чичерин, содержалась развернутая конкретная программа установления прочного, длительного мира между всеми государствами и укрепления международной безопасности. Советское правительство признавало необходимым экономическое сотрудничество с капиталистическими странами «на основе взаимности, равноправия и полного и безоговорочного признания». Оно указывало, что экономическое восстановление России, самой крупной из европейских стран, располагающей богатейшими природными ресурсами, «является непременным условием всеобщего экономического восстановления» и что Советская Россия со своей стороны создала все необходимые юридические гарантии для успешного делового сотрудничества с буржуазными странами. Однако экономические вопросы неотделимы от политических проблем, поэтому «всякие усилия, направленные к восстановлению мирового хозяйства, будут тщетны до тех пор, пока над Европой и над миром будет висеть угроза новых войн...»

Г. В. Чичерин довел до сведения конференции, что Советское правительство намерено предложить программу установления всеобщего мира - сокращения вооружений и вооруженных сил, а также полное запрещение наиболее варварских форм ведения войны - ядовитых газов, воздушных бомбардировок и других средств разрушения, направленных против мирного населения. Установление всеобщего мира, говорилось в декларации, должно быть проведено всемирным конгрессом, созванным на основе полного равенства всех народов и признания за ними права распоряжаться своей собственной судьбой, с обязательным официальным участием в нем рабочих организаций. Советская декларация упоминала и о необходимости пересмотра устава Лиги наций «с целью превращения ее в настоящий союз народов, без господства одних над другими». В связи с предложениями о кабальных для Советской России соглашениях, выдвинутыми Францией и другими западными державами, Г. В. Чичерин заявил, что советская делегация решительно отклоняет всякую возможность неравноправных сделок.

Как только Г. В. Чичерин закончил выступление, Барту заявил протест: ему особенно не понравилось предложение о всеобщем сокращении вооружений. Барту предупредил, что если русская делегация официально поставит этот вопрос на рассмотрение конференции, то «она встретит со стороны французской делегации не только сдержанность, не только протест, но точный и категорический, окончательный и решительный отказ».

Между тем советская программа мира соответствовала жизненным интересам всех народов. «Голосом советской делегации на Генуэзской конференции говорит рабочий класс всего мира. Этот голос спокоен, но тверд и решителен»,- констатировала «Правда». Советская делегация в Генуе получала многочисленные приветствия из различных стран. Когда Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет рассматривал вопрос о деятельности делегации, он указал в своем постановлении: «В особенности ВЦИК подчеркивает правильность и своевременность того, что делегация в первом же своем выступлении выдвинула предложение всеобщего разоружения. В этом выступлении делегации РСФСР нашли свое выражение интересы и желания не только трудящихся масс России, но и кровные интересы трудящихся всего мира и всех угнетенных и порабощенных народов и наций».

Во второй день конференции, 11 апреля, началась работа четырех комиссий: политической, экономической, финансовой и транспортной. «Русский вопрос» рассматривался в первой из них; для этого была образована специальная подкомиссия. Здесь советской делегации вручили меморандум, разработанный экспертами в Лондоне.

Он требовал, чтобы Советское правительство взяло на себя все финансовые обязательства царского и Временного правительств и вообще всех «бывших доныне» властей, признало свою материальную ответственность за все убытки, понесенные иностранцами от действий Советского правительства и его предшественников, и возвратило им национализированные предприятия. В меморандуме содержались и другие домогательства: отмена монополии внешней торговли, т. е. ликвидация барьера, который ограждал Советскую Россию от экономической экспансии иностранного капитала; установление для иностранцев исключительного режима, подобного капитуляционному; контроль держав Антанты над советскими финансами.

Ллойд-Джордж, пытаясь склонить советскую делегацию к уступкам, пригласил Г. В. Чичерина, Л. Б. Красина и М. М. Литвинова в свою резиденцию на виллу Альбертис для неофициальных бесед. Здесь Ллойд-Джордж, а также Барту и представители Бельгии и Италии потребовали безоговорочного принятия всех условий меморандума экспертов. Советские дипломаты в категорической форме отклонили те пункты меморандума, которые нарушали суверенитет Советской России, и со своей стороны выдвинули контрпретензии к странам Антанты за ущерб, нанесенный интервенцией и блокадой. Размер ущерба, поддающегося учету, был определен особой правительственной комиссией - в результате тщательного, более чем двухлетнего изучения - в 39 млрд. 45 млн. довоенных рублей.

После длительных дискуссий Ллойд-Джордж объявил, что западные державы отвергают советские контрпретензии, но соглашаются уменьшить военный долг России и продлить срок уплаты процентов по всей задолженности. Заявление было сделано в ультимативной форме. Советская делегация на это ответила, что ей нужно снестись со своим правительством. Переговоры временно приостановились.

Политику прямого нажима на Советское правительство с целью принудить его к сдаче командных экономических позиций иностранному капиталу поддерживали Соединенные Штаты Америки. Активность неофициальных представителей американского правительства и крупнейших монополий в Генуе была велика. Присутствовавший на Генуэзской конференции в качестве наблюдателя посол Соединенных Штатов в Италии Чайлд отмечал в своем дневнике, что делегаты конференции, не исключая представителей великих европейских держав, постоянно поддерживали с ним тесный контакт.

Попыткам империалистов навязать советским республикам кабальный договор или сорвать конференцию советская делегация противопоставила активную дипломатическую борьбу за достижение взаимовыгодных соглашений. Эта борьба увенчалась крупным успехом: путем соглашения с Германией удалось пробить брешь в антисоветском фронте капиталистических государств.

Рапалльский договор

Советско-германские переговоры об урегулировании отношений начались еще задолго до Генуэзской конференции.

Глубокие противоречия, существовавшие между Германией и Антантой, способствовали успеху этих переговоров, а обстановка, сложившаяся в Генуе, дала толчок к их скорейшему завершению.

16 апреля 1922 г. в местечке Рапалло близ Генуи был подписан советско-германский договор, полностью восстановивший дипломатические и консульские отношения между обеими странами. Германия и РСФСР взаимно отказались от возмещения военных расходов, военных и невоенных убытков. Германия признала национализацию немецкой государственной и частной собственности в России, осуществленную во исполнение декретов Советской власти, а Советская Россия отказалась от права на получение репараций, причитавшихся с Германии на основании статьи 116 Версальского договора. Предусматривалось также развитие взаимных торговых, хозяйственных и правовых отношений на основе принципа наибольшего благоприятствования.

Рапалльский договор означал серьезную победу миролюбивой внешней политики Советской России. В основе этого договора лежали принципы равноправия, уважения к суверенитету друг друга, взаимной выгоды договаривающихся сторон.

Соответствуя национальным интересам двух крупнейших государств Европы, он создавал необходимые условия для разностороннего плодотворного сотрудничества и дружбы между советским и германским народами. Велико было значение Рапалльского договора для Германии. Установление нормальных дипломатических отношений с Советской Россией облегчало положение германского народа в его борьбе против грабительской политики держав Антанты, укрепляло международное положение Германии, помогало ей выйти из состояния внешнеполитической изоляции.

Заключение Рапалльского договора вызвало смятение в лагере держав Антанты. Их представители в Генуе вручили германской делегации ноту, в которой утверждалось, что отныне Германия не может участвовать в конференции, поскольку своими действиями немцы «сами предрешили устранение Германии от дальнейшего участия в обсуждении условий соглашения между различными представленными в комиссии государствами». Против Рапалльского договора выступили и американские империалисты.

«Это потрясет весь мир, это будет настоящим ударом для данной конференции»,- так оценил Рапалльский договор американский наблюдатель Чайлд. Наиболее резко вели себя французы. Барту требовал уничтожения Рапалльского договора и угрожал прекращением переговоров не только с германской, но и с советской делегацией. Однако позиции держав Антанты в этом вопросе не совпадали. Правительство Франции хотело использовать Рапалльский договор как предлог для срыва конференции. Крайне заинтересованные в достижении экономического соглашения с Советской Россией английские, а также итальянские делегаты вели себя осторожнее. Германская делегация в своем ответе на ноту союзников указала, что Германия была правомочна заключить Рапалльский договор и что он не затрагивает отношений третьих держав с Россией. Конференция продолжала свою работу: французы не решились уйти, видя, что другие делегации едва ли последуют за ними. Положение же советской делегации в Генуе укрепилось.

Советское правительство положительно оценило Рапалльский договор как первое международное соглашение, фиксирующее на деле принцип мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими системами. Составляя проект постановления ВЦИК по отчету делегации на Генуэзской конференции, В. И. Ленин писал: «Действительное равноправие двух систем собственности хотя бы как временное состояние, пока весь мир не отошел от частной собственности и порождаемых ею экономического хаоса и войн к высшей системе собственности,- дано лишь в Рапалльском договоре. Поэтому ВЦИК

приветствует Рапалльский договор, как единственный правильный выход из затруднений, хаоса и опасности войн (пока остаются две системы собственности, в том числе столь устарелая, как капиталистическая собственность);

признает нормальным для отношений РСФСР к капиталистическим государствам лишь такого типа договоры;

Поручает СНК и НКИДел вести в этом духе политику;

Поручает Президиуму ВЦИКа подтвердить это соглашением со всеми республиками, входящими в федерацию с РСФСР;

Предписывает НКИДелу и СНК допускать изъятие из этого, т. е. отступления от Рапалльского типа договоров, лишь в исключительных случаях, доставляющих совершенно особые выгоды для трудящихся масс РСФСР и т. п.» (В. И. Ленин, Проект постановления ВЦИК по отчету делегации на Генуэзской конференции, Соч., т. 33, стр. 320. ). Эти важнейшие принципы ленинской внешней политики были включены в постановление ВЦИК.

В Германии Рапалльский договор был встречен одобрением. В стране прошли демонстрации и митинги солидарности с Советской Россией. «Одна только Россия,- говорил Вильгельм Пик на многотысячной демонстрации в Берлине,- является оплотом мирных устремлений. Германская буржуазия заключила договор не из чувства дружбы, а в силу необходимости. Немецкие рабочие должны напрячь все силы, чтобы вдохнуть жизнь в то, что написано в этом договоре». Канцлер Иозеф Вирт, сыгравший положительную роль в нормализации отношений с Советским государством, подчеркнул в своей речи в рейхстаге, что «рабочие всего мира рассматривают Рапалло как первое истинно мирное дело после большой катастрофы».

Германия выиграла не только политически, но и экономически. Рапалльский договор открыл реальную возможность широких и взаимовыгодных деловых связей между двумя странами. Уже к концу 1922 г. германский экспорт в Советскую Россию увеличился более чем в 2 раза, а импорт - более чем в 14 раз.

Окончание Генуэзской конференции

20 апреля советская делегация дала ответ на меморандум лондонского совещания экспертов. Требования западных держав, наносившие ущерб политической и экономической независимости Советской России, были решительно отклонены. О режиме капитуляций не могло быть и речи. Военные долги Советское правительство предлагало полностью списать. «Русский народ,- говорилось в ноте советской делегации,- принес в жертву общесоюзным военным интересам больше жизней, чем все остальные союзники вместе; он понес огромный имущественный ущерб». Что касается довоенных долгов, то Советское правительство соглашалось признать их при условии рассмотрения советских финансовых контрпретензий. Советское правительство шло и на другую уступку: в целях установления взаимовыгодных деловых связей с другими странами и при условии соблюдения взаимности оно признавало за иностранными подданными, чьи материальные интересы пострадали в связи с проведением национализации, право на возмещение убытков.

Несколько заседаний подкомиссии по «русскому вопросу» и четыре совещания комитета экспертов не принесли существенных результатов. 24 апреля заседания совершенно прекратились. Обстановка в Генуе осложнялась. Наступили дни большой активности различных закулисных сил. Два мировых нефтяных концерна, англо-голландский «Ройял датч шелл» и американский «Стандард ойл», многочисленные представители которых находились в Генуе, боролись за овладение советскими нефтяными месторождениями. Они скупили большое число акций бывших русских нефтяных предприятий и теперь добивались предъявления Советской России ультимативного требования о предоставлении нефтяных концессий на грабительских условиях.

«Стандард ойл» пользовался политической поддержкой американских правящих кругов. Государственный секретарь Юз заверил его председателя, что Соединенные Штаты «не потерпят никакого соглашения, которое исключало бы американский капитал из участия в русских нефтяных концессиях». Чайлд в свою очередь заявил в Генуе, что американское правительство «...не потерпит какого-либо соглашения с Россией, сепаратного или общего, которое повредило бы политике открытых дверей или правам собственности, требуемых нами в России». В то же время английская дипломатия оказывала энергичную поддержку концерну «Ройял датч шелл», глава которого Детердинг поддерживал тесный контакт с Ллойд-Джорджем и другими представителями Англии в Генуе.

Нажим на западных дипломатов со стороны могущественных монополистических объединений и влияние других реакционных сил вызвали поворот к худшему в работе Генуэзской конференции. 2 мая делегации западных стран предъявили советской делегации новый меморандум, означавший полный возврат к позициям лондонского доклада экспертов. Державы требовали, чтобы Советское правительство обязалось воздерживаться «от всякой пропаганды, направленной к ниспровержению порядка и политического строя, господствующих в других государствах», признало все долги и государственные обязательства царского и Временного правительств, отказалось от контрпретензий, полностью возместило потери бывших собственников-иностранцев, возвратив им национализированное имущество или выдав материальную компенсацию. В меморандуме повторялись и прежние домогательства относительно введения в Советской России особого привилегированного режима для иностранцев. При условии выполнения Советским правительством всех этих требований союзники соглашались отсрочить уплату военных долгов.

Меморандум отразил также противоречия между мировыми нефтяными монополиями. По требованию английской делегации «прежними владельцами» в России, имеющими право претендовать на получение возмещения, были объявлены компании или отдельные лица, владевшие в России собственностью до издания законов о национализации промышленности. Таким образом, «Стандард ойл» не получил бы никакого возмещения, ибо концерн скупил акции русских предприятий через два года после их национализации Советским правительством; напротив, трест Детер-динга считался бы «прежним владельцем», так как ему принадлежали в дореволюционной России большие нефтяные промыслы и, кроме того, он успел скупить много акций русских нефтяных предприятий после Октябрьской революции, но до издания закона о национализации промышленности.

11 мая советская делегация дала западным державам официальный ответ. Советский меморандум содержал тщательный анализ предъявленных требований и убедительные доказательства их необоснованности. В нем указывалось, что Советское правительство юридически не обязано платить долги предшествующих правительств, возвращать имущество или возмещать убытки бывшим собственникам, а также компенсировать иностранцев за убытки, «причиненные им или вследствие революционных событий, или установления в России, в осуществление его своих суверенных прав, нового законодательства». Советский меморандум предлагал создать смешанную экспертную комиссию для разрешения спорных финансовых проблем.

Через два дня, 13 мая, советский ответ был обсужден представителями западных держав в отсутствие членов советской делегации. Ллойд-Джордж внес предложение закончить конференцию образованием трех комиссий с участием советских представителей - по вопросам о долгах, о возвращении национализированных имуществ или компенсации за них и о кредитах,- продолжив в этих комиссиях переговоры о взаимных финансовых претензиях сторон; на время работы комиссий Ллойд-Джордж предлагал заключить пакт о ненападении и соглашение о воздержании от пропаганды. Барту, выражая непримиримую линию французского правительства, выступил против всех предложений Ллойд-Джорджа, но другие делегаты признали английский вариант приемлемым. 14 мая союзники договорились, что «исследование русского вопроса будет продолжено комиссией союзных и нейтральных экспертов в июне месяце в Гааге»; в эту комиссию должны были быть включены все участники Генуэзской конференции, кроме Германии, а также представители Соединенных Штатов Америки.

18 мая собрался пленум политической комиссии Генуэзской конференции. Он утвердил постановление подкомиссии по «русскому вопросу» о созыве 26 июня в Гааге двух комиссий - «русской» (т. е. с участием советских делегатов) и «нерусской» (без их участия) - для рассмотрения всех финансовых разногласий между Советской Россией и другими государствами. Было также принято взаимное обязательство стран - участниц Генуэзской конференции о ненападении в период работы комиссий в Гааге и в последующие четыре месяца. 19 мая это решение было утверждено на пленарном заседании конференции.

Так закончилась первая большая международная конференция с участием Советской страны и буржуазных государств. Ллойд-Джордж и некоторые другие буржуазные дипломаты, беспокоясь о реакции общественного мнения, на заключительном заседании конференции превозносили ее результаты. Г. В. Чичерин назвал вещи собственными именами. Итоги конференции, сказал он, «не оправдывают великих ожиданий, которые она возбудила среди народов всех стран». Западные державы, за исключением Германии, не пошли на нормализацию отношений с Советским государством. Советский представитель подчеркнул незыблемость миролюбивой политики новой России и ее неизменную готовность сотрудничать с другими нациями на основе полного равенства.

В конечном счете победителем дипломатического сражения в Генуе оказалась Советская Россия. Ее почти полуторамесячные переговоры с 33 капиталистическими странами сами по себе означали признание Советского правительства де-факто. Французские империалисты на авансцене дипломатической борьбы и американские за кулисами всемерно препятствовали установлению равноправных экономических отношений между капиталистическими государствами и Советской страной, пытались сохранить единый антисоветский фронт буржуазных стран. Эти усилия остались бесплодными. Советская дипломатия, добившись подписания Рапалльского договора, с большим искусством использовала противоречия между побежденными и победителями, чтобы упрочить международное положение социалистического государства. Она сделала все возможное для улучшения политических и деловых отношений Советского государства с капиталистическим миром, создания прочных и -взаимовыгодных экономических связей.

Советская делегация твердо следовала ленинским указаниям. Г. В. Чичерин впоследствии рассказывал в своих воспоминаниях, что В. И. Ленин прислал делегации ряд записок и телеграмм, содержание которых легло в основу ее выступлений в Генуе. Ленин одобрил текст декларации, предназначенной для оглашения Чичериным на первом пленарном заседании конференции, и дополнил ее важными положениями. Ленину принадлежала также мысль связать разрешение вопроса о долгах с предоставлением Советской России кредитов. Он неоднократно подчеркивал недопустимость каких-либо уступок империалистам по вопросу о реставрации капиталистической собственности в Советской стране и рекомендовал идти на другие уступки в строго определенных пределах и при условии уступок со стороны западных стран.

Гаагская конференция

Советское правительство отнеслось положительно к созыву в Гааге второй международной экономической конференции, рассматривая ее, как и Генуэзскую, с позиций политического и делового сотрудничества между государствами. Советская дипломатия хотела разрешить в Гааге вопросы, поднятые, но не решенные в Генуе.

Иначе расценивали предстоящую конференцию буржуазные агрессивные круги. В капиталистических странах усилилась антисоветская кампания. Буржуазная печать обсуждала вопрос о новой антисоветской интервенции и об использовании для этой цели соседей Советской России. Французское правительство во время подготовки к Гаагской конференции энергично добивалось укрепления антисоветского блока капиталистических стран. 2 июня 1922 г. Пуанкаре в меморандуме, адресованном союзным правительствам и Соединенным Штатам Америки, настаивал на составлении списка условий, «которые Россия должна предварительно принять и относительно которых все державы должны договориться, прежде чем они будут предъявлены русскому правительству». В число этих условий должны были войти признание Советской Россией всех военных и довоенных долгов и возвращение национализированных предприятий их бывшим собственникам-иностранцам. Кредиты могли быть предоставлены Советской России только для восстановления сельского хозяйства. В общем меморандум Пуанкаре заведомо обрекал Гаагскую конференцию на полную неудачу.

Правительство Соединенных Штатов еще во время Генуэзской конференции решило не принимать официального участия и в гаагских переговорах. 16 мая Юз сообщил министру иностранных дел Италии, что американское правительство «не может с пользой принять участие в Гаагском совещании, которое, по-видимому, будет лишь продолжением, хотя и под другим названием, Генуэзской конференции и неизбежно столкнется с теми же затруднениями, если позиция России, занятая ею в меморандуме от 11 мая, останется неизменной». В последующие недели американские империалисты старались укрепить в западных странах позиции противников нормализации отношений с Советской Россией.

В такой сложной обстановке Советское правительство продолжало последовательную борьбу за мирное урегулирование спорных международных вопросов.

15 июня 1922 г. в Гааге приступила к работе «нерусская» комиссия экспертов. В ее состав входили крупные монополисты - такие, как англичанин Уркварт (директор правления Русско-Азиатского банка, бывший владелец Кыштымских и Ленских рудников), Катье (директор бельгийского банка), Альфан (директор Бюро защиты частной собственности французских граждан в России) и др. Многие из них были владельцами частных предприятий в дореволюционной России. Они прибыли в Гаагу с намерением оказать новый нажим на Советскую Россию и заставить ее, наконец, капитулировать перед требованиями западных империалистов. На закрытых совещаниях, без участия советских представителей разрабатывались условия, которые державы собирались предъявить Советскому правительству.

Помимо официальных делегатов в Гаагу приехало много журналистов, банкиров, промышленников и всякого рода дельцов, в том числе около 300 американцев. Среди деятелей нефтяных монополий наибольшую активность проявляли, как и в Генуе, глава концерна «Ройял датч шелл» Детердинг и представители «Стандард ойл». Американские монополисты, соперничая со своими европейскими конкурентами, старались воспрепятствовать успешному ходу конференции. Американское правительство также было против заключения деловых соглашений с Советской Россией. «Сообщите мистеру Катье,- писал Юз послу Соединенных Штатов в Гааге,- а если найдете нужным, то и главам других делегаций, что правительство не окажет поддержки каким-либо соглашениям с советскими властями». Многие американские газеты призывали к созданию единого антисоветского фронта.

26 июня на конференцию прибыла советская делегация, и на следующий день начали работать подкомиссии кредитов, долгов, а вскоре и подкомиссия частной собственности. Советским представителям было задано множество вопросов об экономическом и финансовом положении России, о планах восстановления ее народного хозяйства. Ответив на вопросы, советские делегаты предложили проект предоставления Советской России кредитов западными странами на 1923, 1924 и 1925 гг. в общей сумме 3 224 млн. золотых рублей, преимущественно в товарной форме. Кроме того, на заседании подкомиссии частной собственности советская делегация огласила список возможных концессий для иностранцев. В него входили нефтяные, горные, металлургические, лесные и некоторые другие предприятия промышленности, а также сельского хозяйства. Он был составлен с таким расчетом, чтобы полностью сохранить в руках государства командные высоты в советском народном хозяйстве и при помощи концессий ускорить восстановление ряда отраслей советской экономики.

Со стороны западных стран не последовало конкретных предложений. После длительных бесплодных разговоров их представители открыто заявили на заседании кредитной подкомиссии, что Советская Россия не получит кредитов. В подкомиссии частной собственности, а затем и в подкомиссиях долгов и кредитов выдвигались совершенно неприемлемые для советской делегации требования. Оставляя в стороне практическое рассмотрение вопроса о кредитах, западные страны ультимативно настаивали на возвращении частной собственности иностранцам и на введении в Советской России режима капитуляций.

Предъявление таких требований во всех трех подкомиссиях свидетельствовало о наличии продуманного плана срыва конференции. Советская делегация, как заявил ее глава М. М. Литвинов на заседании подкомиссии кредитов 14 июля, «сделала все для нее возможное, действуя даже в более примирительном духе, нежели в Генуе, но она столкнулась с нежеланием практически рассмотреть различные предложения и контрпредложения».

В правящих кругах западных стран брали верх сторонники финансово-экономической блокады Советской России, отказа от взаимовыгодных соглашений. Этот антисоветский фронт был крайне непрочен. Несмотря на многократные совместные выступления делегаций империалистических правительств против советских предложений, находившиеся в Гааге финансисты, в особенности представители нефтяных монополий, вступали в частные переговоры с членами советской делегации. Тем не менее Гаагская конференция шла к своему бесплодному концу. 19 июля 1922 г. состоялось пленарное заседание конференции. Вновь пытаясь поставить обсуждение на конкретную деловую почву, советская делегация огласила следующую декларацию: Советское правительство готово уплатить довоенные долги и в течение двух лет договориться с бывшими иностранными собственниками в России о предоставлении им компенсации, а капиталистические страны должны признать Советское правительство де-юре; в случае принятия этих предложений советская делегация запросит свое правительство о возможности продолжить переговоры без предъявления требования о немедленном предоставлении кредитов. Эта декларация встретила положительный отклик со стороны английской делегации. Но возможность продолжения переговоров была немедленно парализована французскими и бельгийскими делегатами. Катье внес резолюцию, в которой заявлялось, что «нерусская» комиссия не находит в советской декларации «оснований для соглашения» и прекращает свою работу, хотя и добавлялось, что советская декларация «может служить для создания благоприятной атмосферы при последующих переговорах, которые представленные здесь правительства признали бы своевременными»» При этом представители буржуазных стран не пожелали ждать ответа из Москвы на запрос советской делегации.

На следующий день, 20 июля, собралась «нерусская» комиссия. По инициативе американских и французских монополистических кругов она приняла еще одну резолюцию: представленные в Гааге правительства не должны вступать в сепаратные соглашения с Советской Россией относительно концессий и возвращения иностранцам национализированной собственности. На этом и закончилась Гаагская конференция.

Конференции в Генуе и Гааге имели большое политическое значение, подтвердив невозможность навязать Советскому правительству неравноправные соглашения. Вместе с тем выяснилось, насколько велико стремление империалистической буржуазии создать единый антисоветский фронт и путем дипломатического и экономического нажима поставить Советскую Россию на колени.

Однако активная, целеустремленная внешняя политика Советского правительства укрепляла в деловых кругах капиталистических государств стремление к развитию экономических связей с Советской Россией. Постановление «нерусской» комиссии в Гааге о запрещении сепаратных договоров и концессионных соглашений соблюдалось очень недолго.

10 августа 1922 г. официальный представитель Англии в Москве запросил Народный комиссариат иностранных дел, относятся ли предложения, внесенные М. М. Литвиновым в Гааге 19 июля, только к РСФСР «или также к Украине и к другим федеративным союзным и автономным республикам». Наркомин-дел на это ответил, что как в Генуе, так и в Гааге делегация РСФСР представляла все советские республики, но что советское предложение от 19 июля было в Гааге отвергнуто и «это обстоятельство вынудило Российское правительство считать несуществующим поименованное выше предложение Российской делегации в отношении всех правительств, участвовавших в конференции». Тем самым давалось понять, что промедление с заключением соглашений невыгодно для западных держав и отрицательно влияет на условия, предлагаемые советской стороной. Вслед за этой перепиской крупнейший английский делец Лесли Уркварт, хотя он сам был в числе инициаторов Гаагской резолюции о недопущении сепаратных концессионных соглашений с Советским правительством, дал журналистам интервью, в котором говорилось: «Мы, деловые люди, считаемся больше с фактами, чем с символом веры.

Я должен работать с каждым правительством, которое является действительной властью в России. А теперь это одно лишь Советское правительство». Вскоре Уркварт подписал в Берлине с Л. Б. Красиным концессионный договор.

Под влиянием части американских деловых кругов, выступавшей за установление экономических связей с Советской Россией, предприняло разведывательные действия и правительство Соединенных Штатов. В середине августа 1922 г. оно сделало неофициальный запрос Советскому правительству, каковы условия восстановления русско-американских деловых связей и возможна ли посылка в Советскую Россию американской экспертной или анкетной комиссии. Советское правительство в ответ сообщило, что оно приветствовало бы торговые переговоры с Соединенными Штатами, но экспертные или анкетные комиссии могут быть допущены только на началах полной взаимности, т. е. при условии допуска советских представителей для обследования американского рынка. Примерно в это же время Советское правительство утвердило контракт на 15 лет с американской нефтяной компанией «Интернейшнл Бойрс-даль» на оборудование и производство бурения в Балахнин-ском районе и на техническую организацию добычи нефти при помощи нового оборудования на промыслах Азнефти.

Большой интерес к экономическим отношениям с Советской Россией проявляла и часть французской буржуазии. Побывавший в сентябре 1922 г. в Советской России лидер радикалов Эдуард Эррио опубликовал по возвращении в Париж книгу «Новая Россия», в которой высказался за немедленное установление деловых отношений между двумя странами. Сразу после окончания Генуэзской конференции подписала торговый договор с Советской Россией Чехословакия, а в сентябре 1922 г. к англо-советскому торговому соглашению 1921 г. присоединилась Канада.

В 1922 г. Советское правительство заключило десять концессионных договоров (против пяти в 1921 г.). Таким образом, отказ капиталистических держав принять конкретные решения в Генуе и Гааге не помешал Советской России укреплять деловые связи с буржуазными странами, но изменил форму этих связей: вместо предполагавшегося многостороннего соглашения стали заключаться двусторонние договоры с отдельными правительствами и монополистическими объединениями. В. И. Ленин говорил, что, хотя некоторые страны и продолжают заявлять, что «садиться с нами за один стол не желают», тем не менее «экономические отношения, а за ними отношения дипломатические налаживаются, должны наладиться, наладятся непременно» (В. И. Ленин, Речь на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 г., Соч., т. 33, стр. 398. ).

Московская конференция по сокращению вооружений

Ведя упорную борьбу за мирное сосуществование с капиталистическими странами, Советское правительство придавало особенно большое значение проблеме разоружения. После того как Генуэзская конференция отказалась рассмотреть этот вопрос, Советское правительство направило (12 июня 1922 г.) Финляндии, Эстонии, Латвии и Польше предложение прислать своих делегатов на конференцию для совместного обсуждения вопроса о пропорциональном сокращении вооруженных сил. Правящие круги этих малых стран, опасаясь недовольства крупных империалистических держав, затянули окончательное решение и только в октябре дали согласие на созыв конференции. Вслед за тем согласилась участвовать в конференции также и Литва. Румыния в ответ на приглашение потребовала, чтобы Советское правительство предварительно признало захват ею Бессарабии; это условие было отвергнуто.

Советское правительство рассматривало проектируемую конференцию как первый шаг на пути к всеобщему разоружению. Соглашение с непосредственными западными соседями Советского государства должно было в дальнейшем распространиться на более широкий круг стран, способствуя уменьшению военных расходов и укреплению мира. В подтверждение этой политики Советская Россия осуществляла в одностороннем порядке сокращение своих вооруженных сил. Численность Красной Армии снизилась с 5 300 тыс. человек в декабре 1920 г. до 1 500 тыс. в декабре 1921 г. и 800 тыс. в середине 1922 г.

Конференция по разоружению открылась 2 декабря 1922 г. в Москве. На первом же заседании Советское правительство выступило с декларацией, которая содержала развернутую программу пропорционального сокращения вооружений. В течение полутора-двух лет страны - участницы конференции должны были сократить личный состав своих армий на 75%. Численность Красной Армии в этом случае уменьшилась бы с 800 тыс. до 200 тыс. человек. Кроме того, предлагалось: распустить все иррегулярные военные формирования; ограничить военные расходы, установив одинаковую для всех договаривающихся стран предельную годовую сумму расходов на одного военнослужащего; создать на взаимных границах демилитаризованные зоны, где не должно быть никаких воинских частей.

Ответ представителей буржуазных правительств на советскую декларацию свидетельствовал об их нежелании принять сколько-нибудь реальные меры к сокращению вооружений и военных расходов. Делегации Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии образовали антисоветский блок; Литва не примкнула к нему ввиду ее конфликта с Польшей из-за Вильнюса. Целью этого блока являлся срыв конференции. Польские, латвийские, эстонские и финляндские буржуазные дипломаты пытались сосредоточить внимание конференции на общих разговорах политического характера, избегая делового обсуждения предложений о сокращении армий, вооружений, военных расходов. Они требовали сначала создать «атмосферу доверия» и «политические гарантии», провести «моральное разоружение», а уже потом ставить вопрос о «материальном» (т. е. действительном) разоружении.

Советская делегация последовательно и терпеливо добивалась соглашения. Она предложила образовать три комиссии: по сокращению вооружений, по военным бюджетам, по пограничным вопросам. Участникам конференции было разъяснено, что единственно возможный способ создать подлинную «атмосферу доверия» - это на практике провести сокращение вооружений. Но делегации польско-балтийского блока продолжали настаивать на обсуждении выдвинутых ими общих политических вопросов.

Польша представила проект договора о ненападении и арбитраже, согласно которому фактически все конфликты между договаривающимися странами подлежали арбитражному рассмотрению в Лиге наций, а для государств, не являющихся членами Лиги наций,- третейскому разбирательству. Глава советской делегации М. М. Литвинов отметил, что предложенный польской делегацией договор «не имеет никакой ценности, если не будет сопровождаться принятием радикальных мер по сокращению вооружений». Тем не менее советская делегация была готова ради достижения соглашения пойти на существенную уступку: принять в принципе польское предложение, но с поправкой, что одновременно будет заключена конвенция о взаимном сокращении вооружений и вооруженных сил. Делегации Польши, Финляндии, Эстонии и Латвии отклонили советскую поправку; в представленной ими декларации они предложили прекратить дальнейшее обсуждение вопроса о пропорциональном сокращении вооружений и сосредоточиться на «моральном разоружении».

12 декабря, спустя десять дней после открытия, Московская конференция закончила работу, не придя к положительному результату. Однако инициатива, проявленная Советским правительством, имела важные последствия. Она показала народам всего мира, и в особенности народам соседних с Советской Россией буржуазных стран, что Советское правительство последовательно и настойчиво борется за обеспечение всеобщего мира, выдвигает конкретные и практически осуществимые предложения об уменьшении численности армий и сокращении военных расходов.

Несмотря на нежелание западных соседей РСФСР принять эти предложения, X Всероссийский съезд Советов постановил сократить численность советских вооруженных сил еще на 25%, уменьшив их с 800 тыс. до 600 тыс. человек. Съезд принял торжественное обращение к трудящимся всех стран. В этом новом важном документе советской внешней политики говорилось: «Все, кто хочет мирного труда, присоединяйте свои усилия к усилиям Советской России, чтобы обеспечить мир, чтобы предохранить человечество от чудовищных и истребительных войн!» Обращение подчеркивало величайшую роль трудящихся масс, простых людей доброй воли в решении проблемы войны и мира: «Дело мира - в руках самих народов. Чтобы отвратить опасность грядущих войн, должны объединиться усилия всех трудящихся всего мира».

Дипломатический и экономический нажим империалистических держав на Советское правительство сочетался с их конференция стремлением укрепить военные плацдармы для будущей вооруженной борьбы против Советского государства. В связи с этим осенью 1922 г. большое значение приобрела ближневосточная проблема.

Победа, одержанная Турцией над англо-греческой интервенцией в начале сентября 1922 г., окончательно разрушила надежды империалистов на возможность проведения в жизнь Севрского договора. Предстояла новая международная конференция для подписания мирного договора с Турцией и общего урегулирования ближневосточных дел, в том числе вопроса о режиме черноморских проливов - Дарданелл и Босфора. Подготовляя эту конференцию, империалистические державы вначале пытались вовсе отстранить от нее Советскую Россию. Они намеревались установить в проливах такой режим, который давал бы им право в любое время посылать в Черное море свои военно-морские флоты и, следовательно, блокировать советские берега, устраивать военные провокации. Они не хотели допустить советских делегатов на предстоявшую конференцию еще и потому, что рассчитывали сохранить в той или иной форме зависимое положение Турции, в то время как Советское правительство признало и поддерживало ее национальные права.

Занятая империалистами позиция вызвала решительный протест Советского правительства. В своих нотах от 13 и 24 сентября оно указало на недопустимость такого положения, когда нечерноморские державы считают себя вправе регулировать режим проливов без участия и вопреки интересам России и Турции. Принятые таким способом решения, предупреждало Советское правительство, не будут признаны и только создадут почву для новых конфликтов. В советских нотах был разоблачен агрессивный смысл политики западных стран и прежде всего Англии. «Та свобода проливов, которую имеет в виду Великобритания, означает лишь желание сильной морской державы контролировать жизненно необходимый для других государств путь, с тем чтобы держать постоянно их под своей угрозой. В первую очередь эту угрозу своим острием Великобритания направляет против России и Турции».

Враждебность, проявленная Англией к Советскому государству в вопросе о проливах, сильно осложнила англо-советские взаимоотношения. Поведение английского правительства в ближневосточном вопросе послужило, в частности, толчком к отклонению Советом Народных Комиссаров РСФСР концессионного договора с Урквартом.

Организаторы конференции - Англия, Франция и Италия («приглашающие державы») - были вынуждены считаться с возросшим международным значением Советской страны. В октябре 1922 г. они прислали Советскому правительству приглашение, сопроводив его, однако, оговоркой, что советская делегация будет участвовать только в рассмотрении вопроса о проливах. Советское правительство протестовало против такого произвольного нарушения его прав, но решило принять хотя бы ограниченное участие в конференции, чтобы не упустить даже малейшую возможность для защиты интересов Советской России как черноморской державы. По согласованию с двумя другими черноморскими советскими республиками - Украиной и Грузией - была образована российско-украинско-грузинская делегация под председательством Г. В. Чичерина. В основу ее деятельности легла программа, сформулированная В. И. Лениным в трех пунктах: удовлетворение национальных стремлений Турции; закрытие проливов для всех военных кораблей как в мирное, так и военное время; полная свобода торгового мореплавания (См. В. И. Ленин, Интервью корреспонденту «Обсервер» и «Манчестер гардиан» Фарбману, Соч., т. 33, стр. 348-349. ).

Конференция открылась 20 ноября 1922 г. в Лозанне. В ней участвовали, с одной стороны, Англия, Франция, Италия, Япония, Румыния, Греция и Сербо-хорвато-словенское государство, а с другой - Турция. Соединенные Штаты Америки прислали своего наблюдателя. Помимо этих держав в обсуждении некоторых второстепенных вопросов, главным образом экономических, принимали участие Албания, Бельгия, Голландия, Испания, Португалия, Норвегия и Швеция, а в обсуждении проблемы проливов - Российская, Украинская и Грузинская советские республики и Болгария.

Советская делегация прибыла в Лозанну к концу месяца, и 4 декабря Г. В. Чичерин огласил на заседании комиссии по проливам декларацию, в которой подробно изложил и мотивировал основные требования советских республик в отношении режима Босфора и Дарданелл. Решение этого вопроса, подчеркнул председатель советской делегации, должно исходить из принципов равноправия советских республик с остальными державами, ограждения мира и безопасности территорий России и ее союзников, а также свободы их экономических отношений с другими государствами.

Противоположную позицию занял представлявший Англию лорд Керзон. Он требовал открыть проливы для военных кораблей всех стран не только в мирное, но и в военное время (за исключением лишь стран, воюющих с Турцией); демилитаризировать проливы и передать контроль над ними международной комиссии с участием как черноморских государств, так и других держав, «заинтересованных в торговле на Средиземном море». Суть плана Керзона состояла в том, чтобы позволить империалистическим державам, и в первую очередь Англии, поставить зону проливов и все черноморское побережье под свой постоянный военный контроль. Антисоветская направленность этого плана была очевидной. Керзона поддерживали представители других стран Антанты. Американский наблюдатель Чайлд, ссылаясь на принцип «свободы морей», также высказался за английский проект (одновременно американцы договаривались с турками о крупных нефтяных и железнодорожных концессиях, что резко противоречило английским интересам).

Задачу англичан облегчила позиция турецкой делегации. Несмотря на то что английский проект явно нарушал суверенитет Турции, турецкий представитель Исмет-паша в расчете на английскую поддержку по другим вопросам мирного договора не стал возражать Керзону и вскоре согласился поручить рассмотрение этого проекта комитету экспертов без участия советских делегатов. Протесты советской делегации не были удовлетворены организаторами конференции. 18 декабря эксперты огласили на заседании комиссии по проливам подготовленный ими проект конвенции, ничем, кроме мелких деталей, не отличавшийся от первоначального английского проекта. Г. В. Чичерин охарактеризовал его как препятствие для мира на Ближнем Востоке и во всем мире. На том же заседании российско-украинско-грузинская делегация представила свой «Проект правил для прохода судов через Дарданеллы, Мраморное море и Босфор». Он предусматривал полную свободу прохода торговых судов любой державы и закрытие проливов для военных кораблей всех государств, кроме Турции. В виде уступки сторонникам свободного прохода военных кораблей советская делегация включила в «Правила» положение о праве турецкого правительства в отдельных, совершенно исключительных, случаях выдавать специальные разрешения на проход через проливы легких военных судов, но не в военных целях. Договаривающиеся державы должны были выработать и подписать в течение трех месяцев после принятия соглашения о статуте проливов международный акт, признающий Черное море закрытым морем прибрежных государств.

Уже на следующий день, 19 декабря, Керзон от имени союзников безапелляционно отклонил советские предложения. Турецкая делегация, вступив в закулисный сговор с англичанами, фактически согласилась с Керзоном. Тем не менее советская делегация продолжала борьбу за справедливое решение вопроса о режиме проливов. В ряде нот и меморандумов она протестовала против навязывания черноморским странам решений, противоречащих их жизненным интересам и отражающих чужую волю. Когда окончательный проект конвенции, выработанный без участия советской делегации, был доведен до ее сведения (31 января 1923 г.), она снова заявила решительный протест, указав, что подобная конвенция угрожает безопасности Советского государства и всеобщему миру. Однако Англия при поддержке остальных участников конференции игнорировала эти протесты.

В начале февраля 1923 г. Лозаннская конференция из-за разногласий по другим вопросам мирного договора с Турцией прервала свою работу. На втором ее этапе, в апреле - июле 1923 г., империалистические державы полностью отстранили Советскую страну от участия в переговорах, ссылаясь на то, что обсуждение конвенции о проливах не предусмотрено повесткой дня.

Прибывшего в Лозанну члена советской делегации, полномочного представителя РСФСР в Италии В. В. Воровского организаторы конференции даже лишили дипломатических привилегий. Этот грубый произвол позволил реакционным и белогвардейским элементам при попустительстве швейцарских властей организовать травлю В. В. Воровского, завершившуюся 10 мая его убийством. Ответственность империалистов за это чудовищное преступление ярко подчеркивал тот факт, что оно было совершено через два дня после так называемого ультиматума Керзона, открывшего полосу безудержной антисоветской кампании в Англии, Франции, Соединенных Штатах и других капиталистических странах.

После трагической смерти В. В. Воровского Советское правительство отказалось от назначения другого делегата на Лозаннскую конференцию и вообще от посылки своих представителей в Швейцарию.

24 июля 1923 г. на заключительном заседании конференции одновременно с турецким мирным договором и другими актами была подписана и конвенция о проливах. Немного позже, 14 августа, в Риме, под ней поставил свою подпись также советский уполномоченный. Однако Лозаннская конвенция осталась нератифицированной Советским государством и не вступила для него в силу.

Последующий ход событий подтвердил правильность позиции советской дипломатии: лозаннский режим проливов оказался непрочным и недолговечным.

Книга посвящена одному из важных событий исторического периода времени между двумя мировыми войнами – международной экономической конференции в Генуе в 1922 году. Генуэзская конференция была попыткой бывших союзников России поставить советское государство под свой контроль, добиться ее возвращения в лоно так называемого «цивилизованного мира» на правах колонии. Благодаря твердой позиции советской делегации эти попытки провалились. После Генуи наше государство взяло курс на построение социализма в отдельно взятой стране, выстраивая отношения с Западом на принципах мирного сосуществования и одновременно готовясь к новой мировой войне, которая была неизбежна. Панорама экономических и политических событий, описываемых в книге, выходит далеко за рамки Генуэзской конференции. Автор полагает, что многие события всемирной и отечественной истории между двумя мировыми войнами – отличный урок для современной России. В том числе Генуя может и должна стать образцом для сегодняшней российской дипломатии. Мы сможем успешно противостоять нынешнему экономическому и политическому давлению Запада на Российскую Федерацию, если учтем опыт социалистической индустриализации в условиях тогдашней блокады Запада.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Генуэзская конференция в контексте мировой и российской истории (В. Ю. Катасонов, 2015) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Часть 4. Генуя: Россия против Антанты

Ход Конференции (общий обзор)

Конференция в Генуе проходила в период с 10 апреля по 20 мая 1922 года при участии представителей 34 стран (29 государств и 5 британских доминионов). Среди западных делегаций тон задавали делегации Великобритании (глава – премьер Ллойд Джордж), Франции (глава – министр юстиции и одновременно министр по делам Лотарингии и Эльзаса Луи Барту), Италии (как принимающей страны).

Советская делегация на конференции в Генуе

Председателем делегации РСФСР был назначен Председатель Совнаркома РСФСР Владимир Ленин; однако по причинам здоровья и безопасности он в Геную не приехал. Заместителем председателя делегации был определен Нарком иностранных дел Георгий Чичерин. Он имел все те же полномочия, что и председатель. В состав делегации России также входили Леонид Красин, Максим Литвинов, Вацлав Воровский, Ян Рудзутак, Адольф Иоффе, Христиан Раковский, Нариман Нариманов, Александр Шляпников, Борис Штейн и другие.

Интерес к ней во всем мире был огромный. Гостиницы и частные дома старинного итальянского города заполнили прибывшие из разных стран журналисты, банковские деятели, представители промышленных монополий и торговых фирм, всякого рода агенты, посредники, разведчики, русские белые эмигранты. Итальянское правительство увеличило генуэзский гарнизон, усилило полицию, прислав в Геную дополнительно 500 тайных агентов.

Первый день работы Конференции проходил в режиме пленарного заседания. Выступили главы (или заместители глав) делегаций с установочными речами. Первым на Конференции выступил ее председатель – итальянский премьер-министр Факта . В своей декларации он требовал, чтобы все участники Конференции полностью присоединились к каннским резолюциям Верховного совета Антанты. После председателя Конференции выступал глава английской делегации премьер-министр Ллойд Джордж . От имени Франции говорил Луи Барту . Примечательно, что француз предостерег участников от того, чтобы обсуждать на Конференции существующие договоры. Вероятно, он боялся, что на Конференции может начаться перекройка Версальского мирного договора (прежде всего, пересмотр репарационных платежей в сторону ослабления финансового бремени Германии).

В центре внимания первого пленарного заседания было выступление представителя Советской России (он выступал седьмым). В декларации, которую огласил Г. В. Чичерин , содержалась развернутая конкретная программа установления прочного, длительного мира между всеми государствами и укрепления международной безопасности. Советское правительство признавало необходимым экономическое сотрудничество с капиталистическими странами «на основе взаимности, равноправия и полного и безоговорочного признания». Наверное, впервые на столь высоком уровне прозвучал сформулированный советским государством принцип мирного сосуществования государств с различными социально-экономическими устройствами. Чичерин указывал, что экономическое восстановление России, самой крупной из европейских стран, располагающей богатейшими природными ресурсами, «является непременным условием всеобщего экономического восстановления» и что Советская Россия со своей стороны создала все необходимые юридические гарантии для успешного делового сотрудничества с буржуазными странами. Чичерин также заявил, что Советская Россия признает, в принципе, Каннские условия, но сохраняет за собой право вносить в них свои коррективы.

Жан-Луи Барту (фр. Jean Louis Barthou). (25.08. 1862 – 9.10. 1934) Французский политик и государственный деятель периода Третьей республики. Впервые был избран во французский парламент в 1889 году. С 1894 года Барту занимает различные министерские посты. С 22 марта по 9 декабря 1913 года премьер-министр Франции. В 1923–1926 годах был председателем Репарационной комиссии.

Несмотря на консервативные взгляды, в условиях нарастания угрозы гитлеровской агрессии выступил активным сторонником совместной с Советским Союзом политики коллективной безопасности вместе с наркомом внешних дел СССР Максимом Литвиновым, который так вспоминал о Барту: «Его публичные выступления отличались прямотой, серьезностью и убедительностью. Он не прибегал к дипломатическим фразам в ущерб смыслу и ясности своих выступлений… Благодаря его уму, остроумию и всестороннему образованию беседы с ним доставляли всегда истинно эстетическое наслаждение». Барту был ключевой фигурой в разработке Франко-советского договора о взаимопомощи.

9 февраля 1934 года вступил в должность министра иностранных дел, но был убит в Марселе 9 октября 1934 года вместе с югославским королем Александром I.

Было подчеркнуто, что экономические вопросы неотделимы от политических проблем, поэтому «всякие усилия, направленные к восстановлению мирового хозяйства, будут тщетны до тех пор, пока над Европой и над миром будет висеть угроза новых войн…». Г. В. Чичерин сообщил, что Советское правительство намерено предложить программу установления всеобщего мира – сокращение вооружений и вооруженных сил, а также полное запрещение наиболее варварских форм ведения войны. Советская декларация упоминала и о необходимости пересмотра устава Лиги Наций «с целью превращения ее в настоящий союз народов, без господства одних над другими». В связи с предложениями о кабальных для Советской России соглашениях, выдвинутыми Францией и другими западными державами, Г. В. Чичерин заявил, что советская делегация решительно отклоняет всякую возможность неравноправных сделок. Выступление Чичерина вызвало неприятие со стороны французской делегации, которая протестовала против предложений о всеобщем разоружении. Впрочем, критические выпады Барту в адрес Чичерина по поводу предложений последнего о разоружении не были поддержаны другими делегациями, поскольку тогда в Европе доминировали идеи пацифизма. В то же время многие западные участники Конференции были разочарованы выступлением Чичерина по другой причине: они не услышали готовности России оплачивать довоенные и военные долги. Американский наблюдатель Чайлд, при всей своей ненависти к Советской Республике, вынужден был признать в своем донесении государственному департаменту, что при открытии сессии Генуэзской конференции самым ярким, самым сильным выступлением была речь Чичерина. «В этой речи, – сообщал он, – очень сильно прозвучало заявление о том, что Советская Россия предлагает мир и требует разоружения».

Основная часть работы Конференции проходила в четырех комиссиях: политической, экономической, финансовой и транспортной. В первой из них рассматривался так называемый «русский вопрос», для чего была образована специальная подкомиссия.

Уже на второй день работы Конференции (11 апреля) советской делегации вручили меморандум, разработанный экспертами в Лондоне (Лондонский меморандум ). Он требовал, чтобы Советское правительство взяло на себя все финансовые обязательства царского и Временного правительств и вообще всех «бывших доныне» властей, признало свою материальную ответственность за все убытки, понесенные иностранцами от действий Советского правительства и его предшественников, и возвратило им национализированные предприятия. В Меморандуме содержались и другие домогательства: отмена монополии внешней торговли, т. е. ликвидация барьера, который ограждал Советскую Россию от экономической экспансии иностранного капитала; установление для иностранцев исключительного режима, подобного капитуляционному; контроль держав Антанты над советскими финансами. Советская делегация потребовала приостановки работы Конференции на два дня для того, чтобы ознакомиться с Лондонским меморандумом (хотя он уже был подготовлен за 12 дней до начала Конференции).

Во время этой паузы Ллойд Джордж, пытаясь склонить советскую делегацию к уступкам, пригласил 14 апреля Г. В. Чичерина, Л. Б. Красина и М. М. Литвинова в свою резиденцию на виллу Альбертис для неофициальных бесед. Здесь Ллойд Джордж, а также Барту и представители Бельгии и Италии потребовали безоговорочного принятия всех условий Лондонского меморандума. Советские дипломаты в категорической форме отклонили те пункты Меморандума, которые нарушали суверенитет Советской России, и со своей стороны выдвинули контрпретензии к странам Антанты за ущерб, нанесенный интервенцией и блокадой. Через несколько дней советская делегация представила Меморандум от 20 апреля , в котором она дала развернутый обзор своей позиции по широкому кругу вопросов. По сути, это был ответ на Лондонский меморандум экспертов.

Политику прямого нажима на Советское правительство с целью принудить его к сдаче командных экономических позиций иностранному капиталу поддерживали Соединенные Штаты Америки. Активность неофициальных представителей американского правительства и крупнейших монополий в Генуе была велика. Присутствовавший на Генуэзской конференции в качестве наблюдателя посол Соединенных Штатов в Италии Чайлд отмечал в своем дневнике, что делегаты Конференции, не исключая представителей великих европейских держав, постоянно поддерживали с ним тесный контакт.

После неудачной попытки Запада навязать России условия Лондонского меморандума был подготовлен (втайне от российской делегации) и представлен Г. Чичерину Меморандум 2 мая . Примечательно, что Меморандуму 2 мая предшествовало два проекта документа – английский и французский. Первый – более компромиссный, второй – более жесткий и ультимативный по отношению к Советскому государству. С большим трудом удалось согласовать единый вариант, но примечательно, что в конце концов французская делегация его не подписала. Так что фактически этот Меморандум был английским. Ввиду отказа Франции подписать Меморандум заговорили даже о распаде Антанты. Стали даже поговаривать, что Франция может досрочно покинуть Конференцию, а Великобритания может пойти на сепаратные договоренности с Россией. Американскому послу Чайлду пришлось принять участие в примирении англичан и французов на Конференции. Это ему удалось сделать, но с большим трудом.

После изучения Меморандума 2 мая советская делегация, в свою очередь, представила на Конференции Меморандум 11 мая . Все эти обмены меморандумами показали, что Россия, с одной стороны, а Запад, с другой стороны, остались почти на исходных позициях. Компромиссных решений найдено не было.

Подробнее ключевые вопросы Генуэзской конференции рассмотрим ниже.

Советская Россия: главное – восстановление экономики, а не оплата долгов мировым банкирам

Советская делегация постоянно стремилась перевести обсуждения на Конференции в конструктивное русло. Поскольку делегаты большинства стран предпочитали говорить о долгах Советской России и пытались заставить ее не только признать долги, но и начать их выплачивать. Это был откровенно мародерский подход, который нашел свое отражение в Лондонском меморандуме экспертов, представленном на Конференции в самом начале ее работы. Это был точно такой же мародерский подход, который страны-победительницы продемонстрировали на Парижской мирной конференции, где принимались решения по обложению Германии репарациями. Германия, отягощенная непосильной данью, переживала самую настоящую социально-экономическую катастрофу. Еще на Парижской мирной конференции английский экономист Джон Кейнс говорил, что назначенные Германии Версальским мирным договором репарации, по крайней мере, в четыре раза превышают ее реальные возможности. Он полагал, что такие репарации Германию уничтожат или же приведут к социально-политическому взрыву в центре Европы. К сожалению, этой простой и понятной логикой делегаты западных стран почему-то не руководствовались. Особенно делегаты Франции, которая была главным «бенефициаром» германских репараций и главным держателем внешнего долга России.

Члены советской делегации на Генуэзской конференции

В своем Меморандуме от 20 апреля советская делегация констатировала, что интересы банкиров-кредиторов оказались выше интересов государств и трудящихся и что алчность мировых ростовщиков ведет к банкротствам, нищете и социальным протестам: «В результате войны хозяйство во всех странах Европы пребывает в состоянии глубокого упадка, и все находящиеся к руках имущих слоев населения ценные бумаги довоенного и военного времени (акции, свидетельства государственных займов и т. д.) ни в какой мере не соответствуют размерам реального национального дохода, и в то же время государственные обязательства не соответствуют размерам бюджетов. Отсюда усиливается все более и более ясно сознаваемая необходимость поставить все ценные бумаги и обязательства в соответствие с размерами производства и национальным доходом. Эта необходимость находит свое выражение как в постепенном приближении к государственному банкротству ряда стран, вынужденных отказываться от уплаты военных долгов, так и в ряде банкротств отдельных банков, частных фирм и в непрерывном падении стоимости всяких акций и ценных бумаг. И в то время как правительства отказываются от платежей или же фактически их не платят, частные предприятия и банки объявляют себя банкротами, а массы трудового населения расплачиваются за потрясения, вызванные войной, огромным понижением уровня своего существования – во всем мире оказывается незатронутой бедствиями войны, согласно меморандуму экспертов, лишь одна категория лиц – кредиторы России, которые должны получить по всем счетам с процентами, как если бы русская революция застраховала их от всяких рисков и всяких ущербов, которые понесли во всем мире народные массы и капиталистические круги».

Советская делегация гнула свою конструктивную линию, нацеленную на восстановление разрушенной экономики, а не на удовлетворение алчных аппетитов мировых ростовщиков.

Во-первых , вопрос о признании Советской Россией государственных и частных долгов не следует увязывать с вопросом о дальнейшем торгово-экономическом сотрудничестве. Поскольку дальнейшее сотрудничество может и должно осуществляться под гарантии Советского правительства, которые при необходимости оно готово выдавать. Само по себе признание или непризнание долгов, возникших до прихода к власти большевиков, не может повлиять на приток капиталов в Советскую Россию. Такой приток исключительно зависит от гарантий Советского правительства. Советская делегация занимала следующую позицию: надо заключать торговые и кредитные соглашения с Западом, а вопрос о взаимных требованиях прошлых лет следует решать параллельно. Второй вопрос крайне запутанный, он потребует времени, не стоит стремиться на Конференции расставить все точки над «i». Данная позиция советской делегации была четко сформулирована в ее Меморандуме от 11 мая.

Во-вторых , она выступала за отмену политических и иных искусственных барьеров в международной торговле. Торговая и морская блокада, объявленная Верховным советом стран Антанты в декабре 1917 года, – яркий тому пример. В 1920 году эта блокада была снята, но лишь частично. Страны активно пользовались таким инструментом, как антидемпинговые пошлины и даже полные запреты на ввоз товаров при подозрении в использовании демпинга и других «нерыночных» инструментов. Таким «нерыночным» инструментом они рассматривали установленную в Советской России государственную монополию внешней торговли, заявляя, что будут торговать лишь с негосударственными организациями. Так что де-факто блокада сохранялась. Впрочем, и между собой страны Антанты в сфере международной торговли не очень ладили, защищая свои внутренние рынки таможенными пошлинами и рядом нетарифных барьеров. Советская делегация была за снижение таможенных пошлин в европейской торговле и признание Западом государственной монополии внешней торговли. Тем более что формально делегации других стран признавали Каннские принципы, в которых признавалось право государств на определение своего социально-экономического устройства, включая формы собственности предприятий и организаций. Как видим, Советская Россия более девяти десятков лет назад находилась в той же ситуации, в какой сегодня находится Российская Федерация (создание препон для внешней торговли в виде разного рода формальных и неформальных санкций).

Конец ознакомительного фрагмента.

Готовясь к конференции, Д. Ллойд Джордж и Р. Пуанкаре на предварительной встрече в Булони (Франция) 25.II договорились, что основным вопросом конференции будет «русский вопрос».

Международная конференция по экономическим и финансовым вопросам, состоялась 10.IV - 19.V; созвана по решению Каннской конференции 1922. В работе Генуэзской конференции приняли участие 29 государств и 5 доминионов Великобритании; США отказались от участия в Генуэзской конференции и были представлены наблюдателем.

Готовясь к конференции, Д. Ллойд Джордж и Р. Пуанкаре на предварительной встрече в Булони (Франция) 25.II договорились, что основным вопросом конференции будет «русский вопрос».

Специальный комитет экспертов, работавший в Лондоне с 20 по 28.III, под­готовил проект резолюции, в которой от Советской России требовалось при­знать все долги, финансовые обязательства всех бывших в России вла­стей, принять на себя ответственность за все убытки от действий как Совет­ского, так и предшествующих ему правительств или местных властей. Согласно этому проекту все займы, заключенные с Россией после 1.VIII 1914, должны были считаться погашенными после уплаты определенной суммы, которая должна была быть установлена, а все национализированные предприятия - возвращены иностранным владельцам. Все эти требования были предъявлены советской делегации на Генуэзской конференции.

Советское правительство противопоставило империалистической программе свою программу действий. Под руководством В.И. Ленина были осуществлены важные организационные мероприятия по подготовке Советского государства к Генуэзской конференции.

Для обеспечения полного дипломатического единства советских республик 22.II 1922 в Москве был подписан протокол о предоставлении Российской Федерации полномочий защищать права советских республик (Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Азербайджана, Бухары, Хорезма и ДВР) на Генуэзская конференция, заключать и подписывать от их имени выработанные на конференции акты, отдельные международные договоры и соглашения.

30.III 1922 в Риге на специальной конференции представителей РСФСР, Эстонии, Латвии и Польши, посвященной вопросу о согласованных действиях делегатов указанных государств на Генуэзской конференции, был подписан протокол, в котором делегаты Эстонии, Латвии и Польши выразили мнение о необходимости приз­нания российского Советского правительства де-юре.

Решением Советского правительства была создана специальная комиссия по под­счетам задолженности царского и Временного правительств и исчислению убытков, нанесенных народному хозяйству России за годы антисоветской империалистической интервенции 1917-22. Оказалось, вся задол­женность России составляла 18 496 млн золотых рублей, а убытки, причиненные народному хозяйству России, - 39 млрд. золотых рублей.

Речь, произнесенная на первом заседании Генуэзской конференции Г.В. Чичериным, содержала предложения широкого сотрудничества между капиталистически­ми и социалистическим государствами в экономической, политической, и культурной областях, невмешательства во внутренние дела, признания принципов ненападения, полного равноправия и взаим­ной выгоды, разрешения всех конфликтов мирными средствами, экономического сотрудничества и развития торговых связей. Программа, изложенная представителями Советского государства, отвечала коренным интересам народов всех стран, была направлена на установление всеобщего мира. Советское правительство готово было признать довоенные долги и преимущественное право за большинством собственников получать в концессию или аренду ранее принадлежавшее им имущество при условии признания Советского государства де-юре, оказания ему финансовой помощи и аннулирования военных долгов и процентов по ним.

Огромное значение имело внесенное советской делегацией предложение о всеобщем сокращении вооружений. В выступлениях Г.В. Чичерина заявлялось о готовности Советского правительства поддержать все попытки, направленные к устранению угрозы новых войн. Предложение советской делегации о разоружении вызвало замешательство в империалистическом лагере. Французский представитель Ж.Л. Барту открыто выступил против разоружения. Делегации других держав, опасаясь общественного мнения, воздержались от аналогичных выступлений.

Капиталистические страны отклонили советскую программу мирного сосуществования и экономического сотрудничества.

Две противоположные программы, представленные на Генуэзской конференции делегациями государств двух систем, отражали два принципиально различных внешнеполитических курса. Империалистические круги рассчитывали «мирными» средствами осуществить планы ликвидации Советской власти в России. Советское государство стремилось к созданию условий для длительного мирного сосуществования и сотрудничества государств с различным социальным строем, благоприятной внешнеполитической обстановки для строительства социализма.

Советской дипломатии, осуществляющей задачу, поставленную перед ней В.И. Лениным, удалось расколоть единый антисоветский фронт, оторвав от него недовольную навязанным ей Версальским мирным договором 1919 Германию. 16.IV 1922 представители Советского правительства подписали с немецкими представителями Рапалльский договор 1922.

Планы империалистических держав, подготовленные ими задолго до нача­ла работы Генуэзской конференции и предусматривавшие подчинение Советской республики в экономическом и политическом отношении, потер­пели провал. Ллойд Джордж предложил передать «русский вопрос» на дальнейшее изучение «комиссии экспертов», которая собралась в Гааге 26.VI 1922.

Гаагская конференция 1922 - международная финансово-экономическая конференция, проходившая 15.VI-19.VII с участием делегаций тех же государств, что и на Генуэзской конференции 1922 (за исключением Германии). В их состав входили главным образом представители деловых кругов и эксперты.

Делегации стран Антанты упорно стремились заставить Советское государство признать долги царского правительства, вернуть национализированные предприятия их бывшим владельцам-иностранцам, признать реституцию национализированной собственности в качестве единственной формы ее реальной компенсации.

Руководствуясь принципом равноправия государств, советская делегация заняла ту же позицию, что и в Генуе. Представителям Антанты было заявлено о готовности рассмотреть их требования при условии предоставления Советской России кредитов для восстановления народного хозяйства, расстроенного антисоветской империалистической интервенцией 1917-22 и блокадой, и снятия вопроса об уплате военных долгов. Советская делегация представила список предприятий, которые могли быть предоставлены бывшим иностранным собственникам на правах концессии или аренды. Что касается частной собственности, то ни о какой реституции не могло быть и речи, однако в каждом конкретном случае советская делегация готова была обсуждать вопрос о той, или иной форме компенсации.

Ни одно государство не желало предоставить Советскому правительству кредит. Непримиримость бывших собственников-иностранцев в вопросе о реституции завела Гаагскую конференцию в тупик.

На последнем заседании 19.VII М.М. Литвинов заявил, что Советское правительство в принципе согласно уплатить довоенные долги и реально компенсировать тех иностранцев, бывших собственников в России, которые не получат удовлетворения в форме концессий, участия в смешанных предприятиях и так далее. Неуступчивость западных представителей в вопросе реституции, их нежелание продолжать Гаагскую конференцию привели к ее закрытию.